рамках которой правители поощряли переселение к ним людей из других местностей, заселение пустовавших районов, вербовку за рубежом квалифицированных мастеров — все это делалось с целью увеличить у себя в земле количество работоспособного населения. Аграрная политика была нацелена на расширение домениальных земель. Это позволяло как увеличить фискальные доходы, так и применить новшества в культуре землепользования. К таким мерам относились распашка целины, обвалование морского побережья, осушение болот и речных пойм, планомерная вырубка лесов, которой придавалось особое значение, т. к. древесина была главным источником энергии[62].

В промысловой политике князья стремились ограничить традиционные права цехов и гильдий на автономию и расширить свою власть.

С 1730-х гг. участились попытки регулировать промышленный сектор. Чтобы поддержать собственные государственные мануфактуры, им давались субсидии, льготы на ввоз сырья, зачастую запрещался импорт некоторых товаров, снимались многие цеховые ограничения. Государство часто использовало на своих мануфактурах дешевый труд арестантов и обитателей работных домов и сиротских приютов. Все это означало прямое, хотя обычно и не слишком успешное, стимулирование промышленного развития.

Такую политику особенно активно и настойчиво проводили крупные территориальные немецкие государства, и дело здесь не только в честолюбии князей и высших чиновников или во влиянии камералистских теорий. Такие меры диктовались объективной необходимостью и выражали стремление к возможно более быстрому преодолению или, по крайней мере, уменьшению исторически сложившегося отставания Центральной Европы от Западной, становившегося уже опасным. Не случайно степень государственного вмешательства в экономику на более развитом западе в Германии была значительно больше, чем на отсталом востоке. В то время как рейнские области почти не нуждались в помощи властей, восточнопрусские провинции просто взывали о мощной поддержке государства.

Динамика населения

В 1-й пол. XVIII в. население Германии возросло с 15 до 17 млн. человек. Этот довольно медленный рост часто прерывался голодными неурожайными годами и эпидемиями. Причины медленного роста населения имели различный характер. Средняя продолжительность жизни при высокой смертности была невысокой и составляла чуть более 30 лет. Если, несмотря на большое число мертворожденных младенцев и значительное количество одиноких мужчин и женщин, в сельской местности все же происходил небольшой, но неуклонный прирост населения, то это объясняется относительно высокой рождаемостью. После войны она достигла 30 рождений на тысячу населения. В 1662 г. один итальянский путешественник заметил, что «в этой стране бесчисленное количество детей, но мало мужчин, способных носить оружие»[63]. Проблемой было не рождение, а сохранение детей. Если женщина выходила замуж в возрасте 23–25 лет, то обычно она рожала четырех — шестерых детей, а выживали только двое — трое.

Во многих немецких государствах, как уже говорилось, власти всячески поощряли переселение на свои земли людей из других мест, особенно квалифицированных мастеров своего дела. В нач. XVIII в. в Вюртемберг из Франции перебралось несколько тысяч вальденсов, приверженцев еще средневековой ереси. Во Франконии осело около 150 тыс. лютеран из Австрии, Баварии и Пфальца. В 1725 г. 20% населения Бранденбурга — Пруссии составляли переселенцы.

Но одновременно возросла и эмиграция из самой Германии на юго-восток Европы, в Россию и Северную Америку. Тяжелые условия жизни и религиозные гонения вызвали массовую эмиграцию из Пфальца через Англию в Америку. Только в 1709 г. оттуда выехало более 13 тыс. чел., а к середине века ежегодно выезжало в среднем по 2 тыс. А в американских колониях к этому времени проживало уже более 100 тыс. немцев.

К сер. XVIII в. темпы прироста населения Германии и его географическая мобильность значительно возросли. В 1748 г. в Бранденбург-Пруссии проживало 3,5 млн. чел., в 1770 — уже 4,2 млн., причем прирост, хотя и неравномерный, происходил во всех провинциях. В некоторых сельских местностях Бадена, Вюртемберга и Пфальца появилось даже избыточное население, устремившееся в Восточную Пруссию. Из Швабии поток переселенцев потянулся на Дунай, в Венгрию и Трансильванию, а также в российское Причерноморье, составив соответственно около 100 и 25 тыс. человек.

В немецких городах XVIII в. прирост населения при низкой рождаемости происходил в основном за счет сельских переселенцев, приезд которых как новых налогоплательщиков и строителей различных сооружений поощряли власти. Но крупных городов в Германии почти не было. На рубеже XVII–XVIII вв. лишь Вена насчитывала более 100 тыс. жителей. В Гамбурге и Берлине проживало около 60 тыс., в Страсбурге, Данциге и Бреслау — около 40. Лишь столетие спустя население Берлина перевалило за 150 тыс. чел., а Гамбурга — за 100. В то же время крупнейший немецкий город XV в. — Кёльн — насчитывал в 1800 г. всего 40 тыс. жителей.

Сельское хозяйство

В XVIII в. Германия по-прежнему оставалась страной сельского хозяйства. Даже в экономически развитой Саксонии в 1750 г. свыше 60% населения проживало в деревне и занималось земледелием. Аграрный в целом характер имели и маленькие городки, жители которых занимались не только ремеслом или торговлей, но и сельским хозяйством на небольших наделах земли и огородных участках. Правовое и экономическое положение крестьянства в отдельных регионах Германии значительно различалось. В системе крупной земельной собственности крестьяне как ее составная часть занимали различное положение.

Западнее Эльбы преобладало разнообразие форм наследственного арендаторства, при котором крестьяне фактически являлись владельцами земли, но не ее собственниками. В Баварии на исходе XVIII в. 56% всех земельных площадей находилось в руках духовенства, а 34% принадлежало светскому дворянству. Более 90% этих сельскохозяйственных площадей было передано в пользование крестьянам, которые вносили за них арендную плату и несли барщину на той земле, которая оставалась в руках ее непосредственного собственника. Крестьянам была обеспечена и определенная правовая защита, их нельзя было беспричинно сгонять с наследственно арендуемых участков.

В восточных районах Германии положение крестьянства было значительно хуже. Там сложилось крупное поместное хозяйство ост-эльбского юнкерства, ориентированное на экспорт зерновых в Западную и Северную Европу. Незначительная часть крестьян на тех или иных условиях имела участки земли для собственного пользования. Большинство же крестьянства оставалось практически безземельным и работало батраками в дворянских латифундиях.

Поэтому в течение всего XVIII в. крестьянские волнения вспыхивали почти исключительно на востоке — в Саксонии, Пруссии и особенно в Силезии, где положение крестьянства было особенно тяжелым, поскольку социальный гнет усугублялся здесь национальным: основную часть сельских жителей составляли поляки. Однако нигде в Германии не сложилось мощного революционного крестьянского движения — не в последнюю очередь потому, что права и обязанности крестьян и землевладельцев были довольно четко зафиксированы юридически, а возникающие споры и разногласия подлежали судебному разбирательству. Этого права не были лишены даже лично зависимые крестьяне, превращенные в «наследственных подданных» своего местного землевладельца. Поэтому не следует это крепостное состояние путать с российским крепостничеством, при котором крестьяне были бесправной и бессловесной собственностью помещиков, имевших право