— Что он еще сказал?

— Ничего. Он только сказал, что рад слышать разумный ответ,и повесил трубку.

— Что потом? — спросил прокурор.

— Потом он вышел из кабины.

— Можете приступать к перекрестному допросу, — почти крикнулКавингтон Мейсону.

Адвокат взглянул на часы. Было тридцать две минутыдвенадцатого: слишком рано, чтобы просить суд сделать перерыв до следующегодня, и слишком поздно, чтобы просить несколько минут перерыва для себя.

Мейсон, через силу улыбнувшись, произнес с нарочитойнебрежностью таким голосом, что он был едва слышен:

— Мистер Скенлон, вы уверены, что хорошо все слышали?

— Да, сэр, — ответил Скенлон. — У меня отличный слух.

— Когда вы повторили для нас то, что говорил мужчина, —продолжал Мейсон, — вы как будто цитировали его.

— Ну, я не могу сказать, что передал текст с абсолютнойточностью, но смысл сказанного я передал верно.

— Вы имели беседу с окружным прокурором, мистеромКавингтоном, прежде чем явиться в суд?

— Да, сэр.

— Несколько раз?

— Да, сэр.

— Отличается ли содержание ваших показаний, которые выизложили ему при первой встрече, от того, что вы представили сейчас суду?

— Ну, он велел мне рассказать о том, что говорил мужчина.Выслушав меня, он сказал. что я не должен излагать общими фразами, как я этоделал, что мне придется использовать точные формулировки, то есть передатьразговор, насколько это возможно, точно. Я и сделал, как он просил.

— Вы провели ночь в гостинице «Виста де ла Меса»?

— Да, сэр.

— Долго вы находились там?

— Два дня.

— Иначе говоря, этот разговор имел место на вторую ночьвашего пребывания в гостинице? Или это было третьей ночью?

— Это была вторая ночь.

— Скажите, вы пытались дозвониться до вашей жены раньше этимвечером?

— Да, сэр.

— Была ли на это особая причина? Почему вы не связались сней раньше, в течение дня?

— Я весь день провел в Сан-Диего, пытался найти жилье. Номне не удалось ни купить, ни арендовать дом. Потом я узнал, что можно жить вТихуане, переехав через границу, и совершать ежедневные поездки туда и обратно.Я пересек границу и решил остановиться в этой гостинице до тех пор, пока ненайду подходящего жилья. Я получил разрешение от мексиканских властей и,наконец покончив со всеми формальностями, решил позвонить жене и сказать ей,чтобы она привезла вещи. Естественно, я хотел, чтобы она собралась как можнобыстрее, потому что я не мог оплачивать два дома одновременно и, кроме того,мне хотелось жить со своей семьей.

— Понятно, — ответил Мейсон. — Поэтому вы пошли к телефоннойкабине, чтобы позвонить жене?

— Совершенно верно.

— Итак, вы слышали, как пробили часы?

— Да, сэр, там в вестибюле были часы.

— Вы слышали, как часы пробили десять часов?

— Да, сэр, слышал.

— Где вы были в это время?

— Я как раз спустился в холл и направился к телефоннойкабине. Я уже звонил жене раньше этим вечером, раза три или четыре, но никто неподнимал трубку. Я рассчитывал, что она будет дома где-то около десяти часов, ирешил еще раз попробовать дозвониться.

— В это время вестибюль был освещен? — спросил адвокат.

— Нет, сэр.

— Не был? — переспросил Мейсон, явно удивленный этимобстоятельством.

— Нет, сэр, свет еще горел незадолго до десяти часов, покаженщина, управляющая гостиницей, не сдала последнюю комнату.

Мейсон, улыбаясь, произнес:

— Откуда вам это известно? Уж не хотите ли вы сказать, чтоона вам рассказала об этом впоследствии? Вы же не могли знать, почему освещениееще не было выключено.

— Вы правы, сэр, но я находился в вестибюле, когда был сданпоследний номер. Молодая женщина, путешествующая одна, снимала комнату, и яуслышал разговор между ней и управляющей гостиницей, которая сказалапосетительнице, что это последняя комната в доме, и затем принялась запиратьящики в столе. Я видел, как она выключила свет.

— В котором часу это было?

— Это было… ну, я не знаю. Это было за несколько минут додесяти часов. Ох, возможно, за десять — пятнадцать минут или что-то около того.Я не могу точно сказать, в какое время это произошло. Но я находился там в районедесяти часов, поскольку решил попробовать дозвониться в десять часов.

— Так, — проговорил Мейсон, — по-видимому, вы действительноимели веское основание запомнить все события того вечера.

— Да, это так, сэр.

— Значит, свет выключили незадолго до десяти часов?

— Верно.

— И не оставили включенной ни одну лампу во всем вестибюле?

— Ох, да, там было оставлено ночное освещение. Но свет былдовольно тусклым.

— Ясно, — проговорил Мейсон спокойным голосом. — Потом выувидели этого мужчину, когда он выходил из соседней кабины. Верно?

— Да, сэр.

— При этом вы оставались в своей кабине?

— Да.

— Вы приоткрыли дверь и выглянули оттуда?

— Нет, я не делал этого, сэр.

— Но дверь была открыта?

— Нет, сэр. Была только небольшая щель.

— Вы не можете определить точнее?

— Нет, сэр. Могу сказать только, что это была небольшаящель.

Мейсон улыбнулся:

— Вы уверены в этом?

— Да, сэр, уверен.

— Если в двери была только небольшая щель, то для вас былобы возможным видеть что-либо только одним глазом, тогда как если бы щель была внесколько дюймов, вы могли бы смотреть двумя глазами. Так все-таки, как былаприоткрыта дверь?

— Как я уже и говорил, это была только небольшая щель.

— Тогда вы могли видеть только фигуру человека, покидающегососеднюю кабину. Верно?

— Ну, в общем-то я с вами согласен. Я не заострял вниманияна этом до сих пор. Думаю, я имел возможность видеть его только одним глазом.

— А этот мужчина, покинув кабину, двинулся по коридору понаправлению к номерам?