Но как может стать «солнцем» такое темное и мерзкое существо, как владыка Тьмы и Теней? Вон, девчонка до сих пор содрогается, забыть не может его кошмарный лик в ночь коронации. Каков «свет», таково и отражение. Демоны могут испытывать только страсть, похоть и вожделение. Это хищники, не способные на светлые чувства. А любовь — это к рыцарям Света, магам Белой империи. И уж отец Лики, как назло, оказавшийся архимагом Света, вряд ли смирится с высшим демоном в качестве зятя.

А Лике только запрети…

Так что пусть девчонка посидит взаперти у белого папаши. Наверняка Алиана взбесит написанная Дьяром записка, где Лика названа его невестой, и архимаг сделает все, чтобы запереть драгоценную дочку подальше от Тархареша и его рогатых обитателей, в том числе от притаившегося где-то тут убийцы. А он, честный и благородный Дьяр, как-нибудь сумеет вызволить из светлого плена свою ками-рани, но не раньше, чем та затоскует по свободе.

Правда, в этом замечательном плане был маленький изъян, даже два. Первый: саму Лику никто в известность о ее ближайшем будущем не поставил. И второй: ректор Академии Тьмы будет недоволен и опять будет грозить отчислением. Но впоследствии лунная бестия не сможет не согласиться: лучше быть отчисленной, чем мертвой.

Коварный демон, буравивший взглядом захлопнувшуюся дверь башни, усмехнулся и исчез, завернувшись в крылья Тьмы.

Через миг владыка появился на том же месте, откуда его выдернул в подземелья Академии беззвучный призыв Лики, и Дьяр порадовался, что его ками-рани пока не знает всех своих возможностей и не перенеслась к нему в минуту смертельной опасности. Место это было совсем не предназначено для визитов нежных барышень. Дьяр ступил на влажный от подвальной сырости камень допросной, расположенной в нижнем этаже тайного сыска.

— Убрал свое сокровище подальше? — полюбопытствовал серебристый демон, лениво поднимаясь из грубого кресла, чтобы приветствовать повелителя стоя.

При Сатарфе он был бы более расторопен, ухмыльнулся про себя Дьяр. Хургово семя! Эти демоны словно постоянно испытывали его терпение, а ведь это еще ближайшие соратники, самые верные ему души!

— Ты слишком интересуешься моими сокровищами, — грозно сверкнули синие глаза.

— В самый раз. Мне, как начальнику охраны Вашего Темнейшества, положено знать, где находится моя подчиненная, — осклабился серебристый.

— Не смешно, Янге. На чем мы остановились?

— На том, что Вултон неожиданно сдох.

— Разобрались, от чего?

— Нет, владыка. Ядов не обнаружено, сердце здоровое. Страх он испытывал, конечно, но не трепетал, как загнанный заяц, а был готов сотрудничать и говорить только правду, надеясь если не на помилование, то на казнь вампирским укусом. Остаточной магии ни я, ни Рахт не нашли. Посмотри, может, ты сумеешь что-то поймать, хотя время упущено.

Дьяр досадливо поморщился. Труп бывшего ректора лежал в центре пентаграммы, а над ним склонился новый глава Темного ковена — седовласый магистр Рахт, вычерчивавший черной краской руны на посиневшей коже мертвеца. Обычно таким способом скудоумные чернокнижники Белой империи вызывают демонов. Правда, жертва должна быть живой, смазливой и желательно девственной — демоны такие привереды. Ничем таким мертвый карлик, увы, уже не обладал. Да и требовалось не рвать портал по живому, а куда большее искусство — поймать и удержать душу поблизости от тела, пока не началось ее падение в Бездну.

Услышав Янге, глава ковена выпрямился, готовый уступить место владыке Тьмы и Теней. Но Дьяр махнул рукой и даже смотреть не стал: если и было магическое нападение, которое даже его наставник не сумел отследить, то следы давно развеялись, а Тени слишком обижены на наследника Трона, чтобы подсказывать.

Пока магистр готовил ритуал, Дьяр воспользовался неожиданной паузой в захватившей его круговерти событий, сел в кресло, облокотился и сцепил ладони у лица. Янге не мешал его размышлениям, углубившись в чтение записей предыдущего допроса. Дьяр, отличавшийся превосходной памятью, в бумагах не нуждался, он помнил каждое слово Вултона наизусть и, рассеянно вращая печатку на пальце, мысленно прокручивал его ответы.

Ничего особенного в них не было на первый взгляд. Обычный проворовавшийся чиновник и заговорщик, разве что чин высоковат. Третий по важности в Тархареше. Внешний вид обманчив: магические способности у карлика оказались столь выдающиеся, что в его душе гордыня вытеснила все лишнее — и ум (умный не попался бы), и преданность (Тьма не терпит предателей), и осторожность (а Тени не терпят слишком наглых).

Дьяр знал главное: Вултон устраивал Сатарфа на должности ректора. Если отец его терпел, то либо не знал в полной мере о делишках зарвавшегося взяточника, либо польза от карлика до какого-то момента была больше ущерба.

Вултону платили многие магистры. Как правило, за тепленькое место в Академии, за право «первой крови» в темных ритуалах, необходимых при аттестации, или, наоборот, за то, чтобы испытание на очередную магистерскую степень проходило в тиши кабинета. Или за то, что бывший ректор закрывал глаза на множество нарушений, а то и преступлений магистров. К примеру, даже чтение теоретических трудов по магии Света — это государственное преступление. Однако в Академии Тьмы и Теней существует целое хранилище книг по светлой магии и артефактов. Разумеется, доступ к тайнам был строго ограничен, но деньги — универсальная отмычка.

Или взять дело Грида Сайка. Куратор, как выяснилось на очной ставке, платил Вултону вовсе не за сомнительное счастье надзирать за агрессивными адептами или — тут Дьяр тоскливо вздохнул — взбалмошными адептками третьего курса темномагического боевого факультета. А за то, чтобы его позорная тайна не стала известна непосвященным: на задних дворах Академии в вольерах, где держали скот, подопытных животных и даже пленных орков и троллей, была спрятана его единственная кровная сестра, пострадавшая от укуса оборотня. Грид Сайк таким парадоксальным образом пытался спасти ее от смерти, надеясь, что магистры факультета превращений изобретут противоядие.

Дьяр поднял потяжелевший взгляд на серебристого демона. Тот, отложив бумаги, уже помогал магистру Рахту наносить на веки мертвеца тонкую вязь заклинаний. Сюда бы настоящего профессионала — главу темного сыска, но Сэйван сейчас занят — пытается спасти то, что осталось от Сиена Ошсаха — единственного свидетеля множества злодеяний. А больше такие государственные тайны доверить некому.

— Янге, — позвал Дьяр. — А что у нас с Гридом Сайком?

— Пока жив, — хмыкнул демон.

— А его сестру привезли?

Янге отрицательно мотнул головой:

— Пока нет. Не смогли опознать, там аж пять самок на цепи сидит. По имени не отозвалась. Может, уже разум потеряла, а Грида туда везти не было времени.

— Не самое срочное дело, Вултон важнее, — кивнул Дьяр, но на сердце стало еще неспокойней.

Итак, для естественной смерти Вултона нет причин. Значит, убит. Причем магически.