— Почему же сразу убить? — забеспокоилась я, ноАнька, меня не слушала:

— Ну, теперь я от ментов не отстану, пусть попробуютдоказать, что это совпадение.

— Ты как себя чувствуешь? — робко спросила я.

— Нормально. Правда, сотрясение мозга и что-то с ногой.Только бы не перелом, на костылях особо не разбегаешься, а я чувствую, что мына пороге большого открытия.

— Где ты сейчас? — ахнула я.

— В больнице «Скорой помощи». Жду, когда в палатуотправят. Тачка твоя не особо пострадала, стекло разбито и капот помят, а ещеправое крыло и дверь, но это пустяки. У меня знакомый в автосервисе, сделаетвсе в лучшем виде, ты пока на моей покатаешься, я все равно пару недель здесьпроваляюсь. Сейчас Валерке позвоню, пусть организовывает тебе охрану.

Валера действительно вскоре объявился. В это время ябезуспешно пыталась прийти в себя. Добросердечный шеф, узнав об очередномнесчастье, свалившемся на мою голову, отпустил домой. Только я хотела выяснить,где моя машина, как позвонил Валера.

— Что еще за глупости вы выдумали? — очень строгоспросил он.

— Я ничего… — поспешно ответила я.

— Какое еще покушение? Она неслась на скорости стошестьдесят километров на твоей таратайке, а дорога скользкая. — Затаратайку я обиделась, но промолчала. — Парней каких-то выдумала…

— Ничего не выдумала, — решила я вступиться заАньку. — Были парни на джипе. И когда она оказалась в кювете, бросились кней.

— Нормальные люди, помочь хотели.

— А чего тогда сбежали?

— А кому хочется на вопросы отвечать?

— Они ее преследовали.

— Напридумывает всякой ерунды, вот и мерещится.

— К Матюше тоже приезжали парни на джипе.

— Те самые?

— Я этого не говорила.

— Правильно. Сколько в городе джипов и сколько парней?Хочешь, скажу, что произошло на самом деле? Анька успела придумать криминальнуюдраму, где без джипа и парней никуда, несется по дороге и вдруг видит джип.Понимаешь? Человек сам себя пугает, что, безусловно, не доводит до добра.

— Спасибо, что все так толково объяснил, — безиронии ответила я, хотела с ним проститься, но не удержалась и напомнила:

— Человек, который передал мне кинжал, через два дняпогиб, в моей квартире что-то искали, меня саму ограбили, теперь и машинуразбили. Что еще должно произойти, чтобы это не показалось тебе простымсовпадением?

— А у тебя отпуск когда? — огорошил вопросомВалера. — Я в том смысле, что лето, очень неплохо бы отдохнуть.Успокоишься, и всякие глупости в голову перестанут лезть. Ты слышала, чтоговорят психологи? Когда человек думает о несчастьях, он тем самым их к себепритягивает. А если ты начнешь день с позитивного настроя…

— Поняла, — нервно хихикнула я. — Теперь будудумать только о прекрасном.

— Правильно, — искренне обрадовался Валера. —Кстати, а как ты смотришь на то, чтобы нам встретиться?

— Зачем? — слегка растерялась я.

— Ну, сходим в кафе или в кино… — Он кашлянул изамолчал.

— Хорошо, — ответила я, не желая егообидеть. — Как-нибудь.

— Спасибо. Звони, если что.

Я остановила такси и поехала в больницу «Скорой помощи».Найти Аньку труда не составило — все ходячие больные отделения паслись у еепалаты. Сама она возлежала на горе подушек с видом Свободы на парижскихбаррикадах: глаза горят, руки тянутся неизвестно к чему, губы что-то беззвучношепчут. Не знаю, как это звучит по-французски, а по-испански «но пасаран», тоесть «они не пройдут». Они — это враги, естественно. Короче, с первого взглядабыло ясно: Анька готовится к грандиозной войне и где-то там, впереди, ужепрозревает безоговорочную победу.

Порадовавшись чужому оптимизму, я устроилась на краешкестула. Анька подмигнула мне, приподняла челку, продемонстрировала ссадину налбу, которая, кстати, выглядела удручающе.

— Никогда не забывай пристегнуть ремень, — изреклаона наставительно.

— Не забуду, — кивнула я.

— Извини, что с твоей тачкой так получилось, —вздохнула она.

— Переживу. Она мне в подарок досталась.

— Все равно жалко.

— Конечно.

— Валерка еще не объявился?

— Давай не будем о нем, — дипломатическипредложила я.

— Почему? — нахмурилась Анька.

— Тебе волноваться нельзя.

— Та-ак… — Подружка глубоко вздохнула. — Очередноесовпадение?

— Что-то вроде того, — пожала я плечами.

— И они еще удивляются, за что их народ не любит! Тоначнут таскать по любому пустяку, то хоть тычь их носом в дело, точно котят влоток, ничегошеньки не видят.

— Может, он прав? — без особой уверенностиспросила я. — Может, мы действительно увлеклись и…

— Ладно, — еще больше помрачнела Анька. — Мнебы только выйти отсюда… А ты будь осторожна, одна по улицам не шляйся, особенновечером. Слушай, может, тебе в отпуск уехать?

Я вздохнула, а потом согласно кивнула, чтобы подругу нерасстраивать.

Я уныло брела домой и вдруг подумала о Прохорове. Что, еслиАнька права и все неприятности, что так и сыплются на меня в последнее время,как-то связаны с ним? «Глупости», — одернула я себя, но уже без особойуверенности. Кстати, ему давно пора объявиться, а он точно в воду канул. Мог быпозвонить и спросить, отдала ли я кинжал следователю, раз уж так сильно на этомнастаивал. А вдруг ему и без звонка все хорошо известно? Я на ходу достала изкошелька его визитку и даже подумала: «Может, стоит позвонить самой? Слишкоммного чести!» — И я сунула визитку обратно в кошелек.

Но домой я так и не попала. Отправилась навестить бабушку.Та встретила меня с воодушевлением:

— Ты очень кстати. У меня два билета на «Жизель», аСофья Григорьевна заболела.

— Бабуля, я не могу сегодня, — попробовалаотвертеться я.

— И чем ты таким особенным занята, чтобы отказыватьродной бабке?