Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава девятнадцатая
Ферма Ферзехоф, июль 1943 года
Горе Магды из-за гибели друзей не утихло со временем. Напротив, когда на смену весне пришло лето и под жаркими солнечными лучами на полях стала всходить пшеница, ощущение жуткой несправедливости, которая постигла их, и тяжелой утраты стало для Магды практически невыносимым.
Оставаясь в комнате одна, она перечитывала письмо Карла. Оно было написано много лет назад и объясняло, каким злом являлся национал-социализм и к чему все это может привести. Сейчас это письмо казалось особенно пророческим. Мысли о том, что движение «Белая роза» было так быстро уничтожено, что жизни ее друзей так внезапно оборвались, ни на минуту не давали Магде покоя. Разумеется, она считала себя виновной в том, что выжила. Но самый страшный, по ее мнению, грех заключался в том, что она заявила офицерам гестапо, будто не знает их. Точно так же Иуда отрицал, что он знал Христа. Временами на смену чувству вины приходило облегчение. Какой был смысл признаваться во всем? Чтобы ее казнили, как и остальных? Разумеется, лучше остаться в живых и продолжать поддерживать Сопротивление, и тогда при удачном стечении обстоятельств они смогут свергнуть правительство национал-социалистов.
Конечно, ее родители ничего не знали. Магда старательно делала вид, что ее занимали исключительно дела на ферме. Она рано вставала, помогала отцу доить коров, ехала на велосипеде в школу, старательно выполняла все домашние задания. Она твердо решила, что постарается получить хороший абитур – аттестат об окончании школы, позволяющий поступить в университет. Вечерами она помогала матери на кухне. Магда испытала огромное облегчение, когда учеба в школе прервалась на летние каникулы и она смогла полностью сосредоточиться на фермерской работе.
Пришло время сбора урожая. День начинался с рассветом и заканчивался, когда солнце опускалось за горизонт. Магда помогала косить пшеницу, связывать колосья в снопы и относить их в амбар, где снопы молотили. Она прилежно доила коров и убиралась в амбарах, подготавливала место для зимовки скота. Работа была тяжелой, но в какой-то степени приносила Магде облегчение. Физическая усталость помогала почти полностью забыть о политике, друзьях и даже о войне. Все это начинало ей казаться чем-то очень далеким. Ее общение со сверстниками ограничивалось еженедельными встречами гитлерюгенда, которых она не могла избежать.
После допроса офицерами гестапо Отто ясно дал понять, что ожидает награду за свою преданность.
– Тебе очень повезло, – сказал он в тот день Магде, когда офицеры ушли.
– Не понимаю, о чем ты.
– Надеюсь, ты им не врала.
– Нет, – решительно возразила она. – Но все равно спасибо… что замолвил за меня словечко. Я правда тебе очень благодарна.
– Надеюсь, что так и есть, – ответил Отто, подходя к двери. – Возможно, на следующую встречу мы пойдем вместе.
– Да, – сказала Магда слабым голосом. – Да, конечно.
Теперь он всегда ждал, когда она придет, и часто предлагал проводить ее домой. Иногда она разрешала ему и терпела, когда он целовал ее и теребил пуговицы на ее блузке, прижимая к воротам фермы.
– Мне пора, – обычно говорила она, освобождаясь из его объятий. – Я рано встаю… и теперь мне нужно идти. Я должна помогать отцу.
Магда понимала, как Отто раздражает ее сопротивление. Но ему было трудно возразить ей, ведь она таким образом честно выполняла свой долг перед семьей. Однако, прощаясь с Отто, Магда видела желание в его взгляде, и это пугало ее. Она не знала, как долго еще сможет держать его на расстоянии.
В тот вечер она спустилась вниз в бледно-голубом платье, к которому была приколота брошь, подаренная ей Отто.
– Ты очень мило выглядишь, – сказала Кете, потрошившая рыбу на столе. – Куда ты собираешься?
– Мы с Отто идем на танцы в деревню.
– С Отто… А я думала, что он тебе не нравится!
– Так и есть. Но я хочу, чтобы он… был на моей стороне.
– Ему что-то о тебе известно, Магда? После появления тех офицеров… ты ведешь себя странно. Неужели ты и правда ввязалась в какую-то историю в Мюнхене?
– Нет, мамочка. Я просто познакомилась там с людьми. И они были… другими.
– В каком смысле другими?
– Они не… не со всем были согласны.
– Хочешь сказать, они были революционерами? – Мать отложила в сторону нож и вытерла фартуком руки. – Тебе было известно о том, что они разделяют настолько опасные взгляды? Я не могу поверить, что ты встречалась с теми людьми, зная, чем они занимаются! Ты сошла с ума?
– Но Карл же работает против правительства, – с вызовом в голосе заявила Магда.
– Да и, думаю, сильно рискует своей жизнью. Ты не должна ему подражать.
– Я не смогла бы, даже если бы захотела. Он сейчас в Англии, а я застряла здесь.
В глазах матери появилась обида.
– Так вот как ты считаешь? Что ты застряла здесь с нами? Знаешь, я думаю, тебе повезло. Повезло, что ты вовремя покинула ту группу. И прости, если тебе скучно здесь с отцом и со мной. Но мы просто заботимся о твоей безопасности.
Магда подбежала к матери и обняла ее.
– Мамочка, прости! Я не хотела обидеть тебя. Конечно, я счастлива, находясь рядом с тобой и отцом. Мне повезло, что я живу на ферме. Но я не могу избавиться от чувства вины перед моими друзьями, перед Карлом, перед всеми!
Она крепко обняла мать.
– Ой, – сказала Кете, отстраняясь, – что-то вонзилось мне в грудь.
– А, это брошка. Мне ее подарил Отто. Он настоял, чтобы я ее сегодня надела.
Мать слегка нахмурилась.
– Что? – спросила Магда. – Мамочка, в чем дело?
– Нет… ничего. Наверное, это совпадение. – Кете вернулась к кухонному столу, взяла распотрошенную рыбу и стала вынимать из нее хребет.
– Какое совпадение?
– Просто брошь… показалась мне знакомой, вот и все.
– Знакомой?
– Да… но она точно не та, про которую я подумала. У той в комплекте еще были серьги.
– У меня есть серьги, я просто не надела их. Они очень тяжелые.
Кровь отлила от лица матери.
– Мамочка, где ты раньше видела эту брошь? Ты должна мне сказать!
Кете нервно кусала губы.
– У Эстер, жены доктора Кальмана.
Магда неожиданно села за стол
