и «Свободу!». Магда вспомнила, что во время их последней встречи Макс и остальные обсуждали возможность оставлять сообщения на домах, являвшихся достопримечательностью. Некоторые из участников группы были не согласны, кто-то предлагал не рисковать, а ограничиться листовками, но, очевидно, Макс все равно решил сделать это.

От Мариенплац Магда поехала к университету по Театре-штрассе, мимо Фельдхернхалле, где день и ночь дежурили офицеры СС. Каждый, кто проходил или проезжал мимо этого места, должен был салютовать фюреру. Обычно Магда избегала этого унизительного ритуала, немного отклонившись от маршрута: около памятника она съезжала на маленькую боковую улицу. Но сегодня она хотела как можно быстрее добраться до университета. Проезжая мимо охраны, Магда заметила, что сбоку на здании черной краской написано: «Долой Гитлера!». Группа женщин в платках и длинных юбках – судя по их одежде, это были славянские пленные – пытались смыть надписи водой из ведер, но пока у них это не очень получалось. Солдаты внимательно посмотрели на Магду, и та робко подняла руку в приветствии.

Когда Магда добралась до дома Саскии, она едва дышала. Руины, оставшиеся после октябрьской бомбежки, еще не до конца разобрали. На месте многоквартирного дома зияла огромная воронка, а на дороге по-прежнему лежало то, что осталось от здания. Магде пришлось слезть с велосипеда и пробираться через груды кирпичей и каменной кладки. Она позвонила в звонок около двери, но никто не ответил. Тогда Магда толкнула дверь подъезда и неожиданно обнаружила, что она не заперта. Прислонив свой велосипед к стене, она осторожно подошла к двери в комнату консьержки, которая всегда была открыта. Женщина готовила что-то на плите и не сразу заметила Магду. Когда же она повернулась, вид у нее был очень удивленный.

– Что тебе нужно? – сердито спросила она. – Стоишь тут, шпионишь за мной.

– Я не шпионю, честно. Простите. Я ищу Саскию. Я звонила в ее квартиру, но она не ответила.

– Ты разве не знаешь?

– О чем?

– Их арестовали… ее и того разгильдяя. – Консьержка подняла большой палец, указывая на верхний этаж.

– Вы имеете в виду Макса?

– Да… мужчину, с которым она жила во грехе. Им должно быть стыдно, обоим. Так что они получили по заслугам.

– Где они сейчас?

– Откуда я знаю? Их увели. Такой позор. Теперь в доме повсюду гестапо, и за жилье они так и не заплатили.

Магда заплакала и пошла прочь. Ее велосипед со стуком съехал по ступенькам подъезда. На улице она остановилась, не зная, что ей делать и куда идти. Логика подсказывала, что нужно поскорее вернуться домой, но она очень переживала за друзей. Сев снова на велосипед, она направилась к бару в подвале, где они обычно собирались. Здесь она постаралась вести себя очень осторожно: остановилась на противоположной стороне улицы и осмотрелась, нет ли поблизости кого-то из гестапо. Убедившись, что ей ничто не угрожает, Магда пересекла улицу. Ее сердце тяжело билось в груди, пока она заглядывала сквозь грязные окна. Внутри было темно и пусто. Стулья стояли на столах, свет над баром был выключен. На двери она заметила маленькую, написанную от руки табличку: «Временно закрыто». Сев на свой велосипед, она поехала к университету, молясь о том, чтобы встретить кого-нибудь из знакомых.

Но на площади у фонтана, где часто собирались Саския и ее друзья, было пустынно. Магда подождала немного, но вскоре пошел снег. Тогда она в отчаянии вывела свой велосипед на дорогу и поехала к вокзалу, где села на первый же поезд до Аугсбурга.

На ферму Магда вернулась к обеду. Шел сильный снег, пока она ехала на велосипеде к дому. Коровы были в своем зимнем коровнике, и она слышала доносившееся оттуда тихое мычание. Привычные для фермы звуки успокаивали Магду, и она почувствовала облегчение, вернувшись домой.

Но когда дом появился в поле ее зрения, она заметила перед ним незнакомую черную машину со свастикой на крыле. Первой мыслью было развернуть велосипед и уехать как можно дальше отсюда. Но Магда не могла оставить родителей в одиночку разбираться с этой ситуацией. Она прислонила велосипед к стене дома и встала у двери, прислушиваясь. Из дома доносились громкие голоса. С замиранием сердца Магда открыла дверь.

Два офицера гестапо, чья черная форма разительно контрастировала с уютной красно-белой клеткой кухонного убранства, сидели за столом напротив ее родителей. Отто стоял у печки и как ни в чем не бывало грел спину.

– Магда! – Кете вскочила со своего места, но один из офицеров, высокий худой мужчина с черными прилизанными волосами, встал и жестом приказал ей сесть на место.

Магда вошла в кухню, ее сердце бешено колотилось в груди.

– Здравствуйте, – сказала она, стараясь, чтобы голос звучал беззаботно.

Отец воспользовался тем, что взгляды офицеров и Отто теперь были устремлены на нее и он на время остался без присмотра. Он многозначительно посмотрел на Магду и провел по шее воображаемым ножом, словно пытаясь сказать: «Во что бы ты ни ввязалась, будь осторожна».

– Ты Магда Майер? – спросил высокий офицер, рассматривая ее.

– Да, – уверенно ответила она.

– Мы получили информацию о том, что ты общалась с предателями.

Кете вскрикнула от ужаса и бросилась к дочери, уронив на пол свой стул.

– Нет! – сказала она, прижимая к себе Магду. – Она просто ребенок, ей всего шестнадцать лет. Не говорите ерунды.

– Если она не сделала ничего дурного, то не стоит за нее переживать, – спокойно сказал второй офицер.

У него было толстое румяное лицо, и он выглядел старше другого офицера. Магде он напомнил какого-нибудь лавочника или сельского врача. Но голос у него был холодный.

– Сядьте, – сказал он Кете, и та робко послушалась его.

– А ты что здесь делаешь? – спросила Магда Отто.

– Он пытается заступиться за тебя, – сказал круглолицый офицер. – Похоже, он считает, что полученная нами информация ошибочна.

Магда улыбнулась Отто. Однако ее встревожило то, что он пытается встать на ее защиту. Она не сомневалась, что тот парень будет ждать какой-нибудь награды. Во рту пересохло, страшно захотелось пить.

– Так тебе есть что сказать? – настойчиво спросил первый офицер.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – ответила Магда, медленно подходя к раковине. Она открыла кран, который зашумел и засвистел, нагнулась, набрала в ладонь воды, выпила половину и вытерла губы. «Успокойся», – мысленно произнесла она, чувствуя, что сердце бьется уже не так быстро.

– Ты встречалась с предателями в Мюнхене. Или ты отрицаешь это?

Мысли лихорадочно крутились в ее голове.

– Да, я бывала несколько раз в Мюнхене, – сказала она, взглянув на Отто. – Я хотела поступить в университет после