– Что тут непонятного, плохо ему становится, видишь. Все, мать твою, не по плану пошло. Сейчас, как начнется агония, вколешь ему эту сыворотку. Так еще час продержим, а если лучше не станет, и пена изо рта пойдет, вызовешь проводника с помощниками, пусть утаскивают.

– Я ничего не чувствую, ничем пошевелить не могу: все как будто сгорает изнутри, – вдруг застонал Алексей. – Ноги и руки ватные.

– Началось, готовься, – обратился к Александру полковник. – Коли сыворотку, думаю, тянуть смысла нет.

– Лучше пристрелите, – застонал Смирнов. Его словно что-то разрывало изнутри. – Не оправдал я ваших надежд.

– Коли, Минаев, что замер, недолго ему осталось, – закричал Головин.

– Скажите, товарищ полковник, – прохрипел Алексей. – Что случилось с первыми испытуемыми?

– Они все погибли! – хладнокровно ответил тот. – Даже Аркаим им не помог.

Александр ввел в вену лежащего сыворотку. Через десять секунд Алексей что-то пробормотал и отключился. А вскоре начал биться в агонии, пытаясь вырваться. В сознание он так и не приходил, но тело пыталось сопротивляться внешней и внутренней угрозе.

– Уже несколько минут, как пена изо рта, товарищ полковник, потеряем же его! – крикнул Минаев. – Вызвать проводника?

– Нет, я видел, что происходит с людьми, покидающими периметр – через час скручивает. Мы их сначала в периметр возвращали, а им еще хуже становилось. Леха уже два часа держится. Будем надеяться, отойдет до утра, лишь бы сердце выдержало. Если выживет, то утром телефонограмму отправим, что седьмой жив, и начало операции переносится на полдень третьего мая.

– Товарищ полковник, – спросил Александр, – с объекта № 1 кто выдвигается к месту сбора?

– Сначала предполагалось по максимуму людей выдвинуть, но здесь останется прикрывать Аркаим весь караул, тридцать человек, усиленный взводом лейтенанта Терентьева. Его же назначаю начальником гарнизона. Приказ нужно подготовить о присвоении ему старшего лейтенанта досрочно: почти роту под свое командование возьмет. А то потом, может, и присваивать некому будет.

Головин, задумался. Верное ли он принял решение? – Ему приказано было оставить только караул. Но тогда в случае провала операции и при больших потерях объект № 1 останется небоеспособным. И он решил усилить охрану крепости дополнительным взводом, иначе те даже от «мертвых» не смогут отбиться.

– Ну, а остальные три взвода готовим к пешему марш-броску, – продолжал полковник вслух. – Выдвигаться пока планируем второго мая после обеда, с утра третьего мая три БМП должны будут нас встретить под городом Карабаш и доставить к объекту № 2.

– Три БМП на девяносто человек? – переспросил Минаев.

– Понимаешь, дополнительно техники не будет, одна БМП будет у Смирнова… надеюсь. А я с двумя БМП постараюсь перебросить людей за два захода. Ребята с первого батальона организуют за городом Карабаш временный блокпост – там, где радиационный фон поменьше. Туда же цистерну с горючим подтянут. Кого-нибудь и на броне довезем, на скорости, лишь бы не нахватались отравы – фонит там местами сильно.

– Все ясно, товарищ полковник, – кивнул Александр.

– От Смирнова не отходить и никого не впускать, я сам – тоже спать, а то уже с ног валюсь. Ты отдохнешь днем. Да, завтра решу, к какому подразделению тебя приписать. Но если что со Смирновым – не церемонься, сразу мне докладывай! Хотя, вроде пока держится.

До утра первого мая Смирнов дожил, но в сознание не приходил еще несколько дней. Операцию «Аркаим» пришлось отложить. Головин нервничал, но терпеливо ждал. Вечером четвертого мая Алексей пришел в себя, но даже шаманские травки лишь через два дня помогли ему набраться сил и кое-как самостоятельно подняться с кровати. Восьмого мая он в сопровождении проводника снова посетил периметр Аркаима и благополучно покинул его, не почувствовав каких-либо изменений.

* * *

Вечер второго мая 2033 года, объект № 1, кабинет полковника Головина:

– Лейтенант Минаев, с сегодняшнего дня вы поступаете в распоряжение капитана Дорониной!

– Товарищ полковник, к Дорониной? – удивился офицер «Стража».

– Есть возражения? – неожиданно прозвучал женский голос, и из полутьмы выступила Алена Доронина – командир бывшего элитного женского подразделения. – Во-первых, моя группа уже давно не женская, во-вторых, хорошие стволы в прямом и переносном смысле нам не помешают.

Полковник Головин не удержался от смеха – видимо, сказывалось напряжение последних дней.

– Хватит, Алена, развеселила старика, – продолжая улыбаться, произнес он. Затем принял свой обычный мрачно-задумчивый вид и добавил:

– У тебя действительно есть возражения, лейтенант?

– Никак нет, товарищ полковник, попасть в самое боеспособное подразделение «Стража», хоть и полуженское, – тут Александр поймал на себе укоризненный взгляд Дорониной, – большая честь для меня! Я просто думал…

Он запнулся на полуслове.

– Думать – это вообще неплохо, Саша. Давай неформально: что ты об этом скажешь?

– Я вообще-то надеялся, что группу Трофимова восстановят, и даже ради того, чтобы не забыть заслуги… – смутился тот.

– Понял тебя, сынок, – не дал договорить Головин. – Ваша группа была лучшей, и заслуги перед объединенной группой «Страж» у нее огромные. Сейчас у нас силы на исходе, и вот их, последние, надо собрать в один большой кулак для решающего удара. Новая угроза – гораздо страшнее! Но надежда есть, и находится она на объекте № 2, куда отправятся почти все подразделения. Бойцов для спецзаданий остались единицы, поэтому таких профессионалов, как вы, придется объединить.

– У нашей группы какие будут задачи? Довести до цели Смирнова?

– Да! Будем надеяться, что он уже в состоянии передвигаться. Не особо верю в успех этой авантюры, но выжить после Аркаима – уже чудо. Так используем его, чтобы взорвать логово изнутри. Если оно вообще там есть. Как только Алексею станет лучше, сразу отправим его в Аркаим. Там работает группа ученых, они возьмут кое-какие анализы и дадут нам свои рекомендации.

– А если Смирнов не выживет? – неожиданно спросила Доронина.

– Я даже не хочу об этом думать, Алена, – спокойно ответил полковник. – Мы пойдем в лобовую атаку, понесем большие потери, война дойдет и до метро, эти твари ж не успокоятся: или мы их, или они нас.

– Тогда смысл ждать его выздоровления? – спросил Минаев.

– Потому что я так сказал! Жду, и вы подождете. Мы обязаны использовать все возможности, слишком многое от нас сейчас зависит.

В кабинете Головина воцарилась полная тишина, каждый думал о своем. Полковнику не хотелось, чтобы сбылись самые мрачные прогнозы. Да и никто не хотел, чтобы привычная, обустроенная база превратилась в поле боевых действий. Окна были наглухо закрыты, и освещали кабинет только несколько восковых свечей. Генераторы для освещения запускались только днем, ночью темнота скрывала форт от тварей. Вечером включался лишь обогрев помещений, и часто к утру на базе становилось невыносимо холодно. А все-таки дом…