– Злость и страх одновременно! Я не понимаю, чего вы от меня хотите. – Он, этот монах, продолжал говорить загадками, и Алисе это совсем не нравилось. – Кто-то хочет моей смерти, или что-то… И мне надоело ждать, пока у кого-то все-таки получится меня убить!

Волколаки, как по команде, зарычали, тело монаха под рясой будто свело судорогой, казалось, что он пытается сдержать эту свору. И что это стоит ему больших усилий, чем обычно, даже причиняет боль.

– Город считает тебя опасной. Моя душа страдает, мне не дают умереть, каким-то непостижимым способом поддерживают во мне огонек жизни. Мучают. Волколаки разрывают на куски людей, а я вынужден смотреть на их гибель, город видит через меня их грехи и так наказывает. Сам я никому не причинил вреда, являясь лишь орудием… Смирился с этой участью. Пока не почувствовал тебя! И это мой шанс, будто кто-то свыше поведал мне об этом…

– Может, это не голос свыше, а тоже голос города? Я кое-что чувствую: вы просто мутант. Приручили волков и сваливаете вину на какой-то город и его волю.

– Ты должна помочь мне освободиться, – продолжал говорить монах, будто и не слышал Алису.

– Я умру?

– Да. Скорее всего.

– Если вы просите меня о помощи, думаете, что я и в самом деле могу ее оказать, значит, я тоже мутант или аномалия? Вы почувствовали меня издалека и привели сюда?

– Нет. Ты одновременно – и то, и другое. Ты – будущее.

Девушка совсем не ощущала себя будущим, собственно, она и будущего-то для себя не видела и уже решила, что сейчас эта непонятная фигура закончит свои речи и просто принесет ее в жертву своему выдуманному городу, как и остальных.

– А сами вы считаете себя аномалией или мутантом? – спросила она.

– Любой психически больной никогда не признает, что болен. Он просто не способен это осознать. Так и я. Мне трудно принять себя таким… Измененным и уже не человеком.

– Я помогу вам. Если город все равно убьет, а вы в это верите, пусть это будет спасением вашей души. Что я должна делать?

– Снять всю защиту и пойти вместе со мной к Свято-Троицкой церкви.

– Это та, что красная? Рядом со станцией «Торговый центр»? – Теперь монах сказал наконец что-то понятное, и Алисе показалось, что не такой уж он и сумасшедший, хотя новая его идея была не меньшим безумием.

– Да! Я слеп, и ты будешь моими глазами. Твой ОЗК помешает мне сделать тебя невидимой для мутантов. И я не смогу видеть тебя, ты должна стать, как они, частью города…

Смирившись со своей участью, девушка медленно сняла общевойсковой защитный комплект. Обреченно стянула и противогаз.

– Воздух грязный. Но все равно дышать легче.

– Прости меня, дитя!

– Если честно, я устала. От вас, от предназначений, от страха, от боли. Не могу и не хочу сопротивляться. – Алиса и в самом деле перестала цепляться за жизнь. Какой в ней смысл без любимого человека? И, глядя на страдающего в одиночестве слепого монаха, она окончательно это поняла. Даже он устал и хочет только умереть, потому что лишь смерть освобождает.

– Ты еще не осознала… Умирать сама не спеши. Не говори о самопожертвовании, как о самоубийстве.

Девушка вместо ответа решительно взяла монаха за руку. Его рука была холодна, как у трупа, но она почувствовала что-то иное, не тепло – неведомую силу, пронизывающую все ее тело. В следующее мгновение ее сознание угасло. Только изредка, на короткие мгновения пробуждаясь, она видела вокруг мертвый город, будто и в самом деле шла по нему.

– Прощай! Я ухожу, ты освободила меня…

Голос доносился издалека, эхом растворившись среди развалин. Алиса вдруг осознала, что сидит у мертвого тела монаха перед входом в Свято-Троицкой храм.

– Но как мы добрались? – произнесла Скворцова и снова потеряла сознание.

* * *

– Я рад, что ты еще жива, Алиса! Если честно, удивила, – не скрывая ехидной улыбки, произнес капитан Звягинцев. – Меня назначили проводить расследование по твоему делу. Жаль, что у нас демократия, сам я без всяких следственных мероприятий повесил бы тебя на самом видном месте. С порядком совсем у нас плохо стало. Страх потеряли.

– Здравствуй, Максим, – ответила старому знакомому Алиса, привязанная к стулу в центре плохо освещенной комнаты. – Смотрю, уже в капитанах ходишь. За какие такие заслуги? Еще кого-то сдал?

– За таких, как ты, присвоили. Бегаю вот, крыс отлавливаю по туннелям. Потом на тот свет отправляю. Назовем это зачисткой.

– Наслаждаешься новыми обязанностями, сволочь?

– Еще как! Даже скрывать не буду, особенно от тебя. Надоело на побегушках у оперативников, новую жизнь начинаю.

– Переловил-то не всех, так что будь осторожен! Оглядывайся чаще!

Звягинцев не сильно удивился, что обездвиженная и слабая после ранений девушка разговаривает с ним почти угрожающим тоном, характер у Алисы никогда не был податливым.

– Может, тебя сразу придушить и выбросить на съедение мутантам?

– Ты меня не убьешь, Максим!

– Это почему? – Он чувствовал себя хозяином положения, мог сделать с ней все, что только захочется. Пока хотел просто поговорить и понаблюдать.

– Ты – трус! За меня оперативники тебя самого на части разорвут не хуже мутантов.

– А ты хочешь сказать, что если выживешь, замолвишь словечко? Не смеши меня! Где оперативники-то твои? Разбежались по туннелям. А метро у нас небольшое, и долго в нем не побегаешь.

– А когда-то мы нормальными соседями были. Макс, ты сам не видишь, как ты изменился? – Алиса поперхнулась. – Дай попить.

– Воды тебе не положено, пока не дашь показания на Ковальчука, Смирнова и их сподвижников. И чем раньше ты начнешь сотрудничать с нами, тем раньше состоится суд. Я могу быструю смерть пообещать.

– Опять? – Обещания смерти ей уже порядком надоели, сейчас уже даже хотелось посмеяться, вот Звягинцев бы удивился…

– Когда тебя нашли без снаряжения в городе, думали, что недолго осталось. А ты жива еще, бред твой в санчасти послушал. Монаха какого-то звала.

– Да я ничего и не помню. Сад камней, монах – и провал…

– Надышалась ты там дряни всякой и еще под дождь попала.

– Значит, все-таки умираю? Насколько мне помнится, дожди и в снаряжении-то плохо переносятся.

– Да, похоже, смертельная доза радиации. Через неделю-другую начнут отказывать органы. Медики говорят, что твоя живучесть ненормальна, рвались изучить, около тебя даже счетчик зашкаливает. По-хорошему, тебя бы нужно изолировать от общества. Может, и правда на опыты отдать?

– Так какой смысл мне с вами сотрудничать? – поинтересовалась девушка.

– А можешь и отказаться, расследование затянется, и я смогу чаще приходить к тебе и вести приятные разговоры… Ведь смотреть на тебя – сплошное удовольствие. Пока еще… Пока не начала прямо на глазах разлагаться. Теперь кому ты, кроме меня, нужна? Зато есть возможность заранее в перегоне заказать могилу. Хотя нет, облученных же запрещено в перегоне хоронить. Выбросим в городе, как животное.