я взял,

когда три моих года имел

Среди ночи себя подымал

и всё в комнатах молча глядел.

«По кабинету ходит кто-то в круглой шляпе…»

По кабинету ходит кто-то в круглой шляпе

Кручёный шнур вкруг шляпы обвился

Другой мужчина, полулёжий на кана́пе,

с кольцами дыма дружно обнялся.

Их разговор происходил всё время

Наверно, ночь, а может, даже днём

Пальто ещё та шляпа одевает

Окно ещё он резко отворяет

Ты что, ты что, забыл мою простуду,

но он ему сказал, что не забыл

Я тем только унял свою досаду

вот почему окно я отворил…

Вдруг женщина средь двери объявилась

и слёзы по её лицо текли

Другой сказал, ну, что же, всё решилось

мы уж теперь к развязке подошли.

Мой сын вас обольстил и бросил

Он нынче покидает старый свет

Быть может, там вдали его болезнь закосит

иль духу хватит — купит пистолет.

Я денег дам Вам, вскормите Вы сына

Взгляните-ка немедленно в окно

Какая там хорошая картина

и радостное небо, хоть темно.

Вы не того, не унывайте очень

Ещё Вам нет и двадцати

И, коль у вас хороший почерк,

смогу работу вам найти.

А в это время, пока он подведши

младую женщину, ей указал в окно,

То сын ножом ударил подошедши

Вскричавши после:

Но отец мой, но

И не покину старого я света

и у тебя наследство отыму

висеть ты будешь в качестве портрета

я труп тебя с трудом, но подыму

и унесу в мешке чрез двери в сад

и подкопаю старый виноград

засыплю и скажу, что ты пропал

ведь ты был странен, всяко вытворял.

И с этими словами он исполнил

она же так стояла вся трясясь

по ней текли событий этих волны

на молодом лице её плещась

Он жестом приказал ей дать подмоги

она сзади́ кренясь несёт мешок

какие пятнами у ней все ноги

и вышли в сад, который как чертог

тем что полно светвлений, расплетений

кустов дородных и мешков, цветов

повеяла в них сырость от растений

и для отца земли раскрыли зёв.

«Нежный ночью слышен шум…»

Нежный ночью слышен шум

Слепо барышни оглохли

Красный луч полз по полу́

Приближаясь к их углу.

Вдруг вскочили побежали

в ночных рубашках порывисто

И за ними шаги отрывисто

А они себя оберегали.

Тёмный сырый коридор

в кухню вёл с большими сводами

Дверь служила как забор

связь с ночными огородами.

Барышня была одна

очень низенькой и плотной

А вторая аж легла

во время бега своего быстрого.

И теперь они терзают

ручку двери отдвигать

но закрытые их не пускают

а шаги идут опять.

Тут они упали обе,

обнимая животы

А из-за угла животно

в темноте идут ноги́.

Тёмной силой тела ихни

обмерли, в ногах слабо́

и лежат они две баловни

своих родителей ого.

Метафизический цикл

I. Велосипеды

Как-то вечер, как-то ночь

Как-то тело машинистки

в темноте лежит одно

на постели в одеяле

машинистка спит и часто

вдруг ворочается мнёт

и постель её чудачно

звуки скрипа издаёт.

Три часа уже… порядок

средь вещей и средь вещей

И ночною всё ж тревогой

как-то веет от дверей.

Пусто будто… но то чувство

пустоты сейчас пройдёт

и тогда нечто ужасно

вдруг откуда-то придёт.

Видно, угол этажерки

и кровать в неё упёрлась

Видно, ногу машинистки

слабая она простёрлась

Вдруг к ноге из-под кровати

едет странная вся тень

Вот уже мы можем знати

то рука. на ней — когтей

и вылазит тёмный в шерсти

человеку так далёк

начинает машинистку

с одеялом разлучать

и в луче Луны бесцельном

даже более — ужасном

видно, что она в руках

и безумие в глазах.

Он её терзает, рвёт,

кровью тело покрывается

на постель её кладёт

и опять под ней скрывается.

Наступающий рассвет

Нам являет плоть умершую

и непахнущий букет

на груди её положенный.

Первый, кто войдёт сюда

убежит, глаза закатывая

В её тазике вода

Она мылась, спать укладываясь.

II. «В окрестностях жёлтых Каира…»

В окрестностях жёлтых Каира

средь глин и сухих ковылей

Стоит дом, он страшно насе́лен

живыми, но кроме людей

Как ночь, в его пышные двери

сползаются длинные змеи

и молчаливые пауки

вползают на его потолки

И все ядовитые гады

по зе́ркалам старым его

проползывают по-кошачьи

подпрыгивают на столы его.

Оставлено здесь таким образом,

что будто вчера лишь ушли

живавшие здешние люди

и только всё это в пыли

Ковёр потрясая, выходят

из стен его сотни жуков

из пола его рокового

выла́зают мяса червей.

Здесь жил необычный владелец

читатель замшевших уж книг

ночами всегда посиделец

и