Один «рыцарь» решил проявить участие и подбежал с ненужными утешениями. С места в карьер:

– Девушка, милая. Вы еще очень молоды. Другого найдете, – начал советчик, предлагая рассмотреть его кандидатуру.

– Да откуда вы знаете, что у меня произошло? Идите прочь! – рявкнула она на жиголо и расплакалась еще больше.

– Дура, – сказал он и, оскорбившись, закурил сигарету. «Что она думает, я бабник?! Хочешь как лучше, а получается как всегда», – незнакомец продолжил путь с мыслями о том, что больше никому не предложит свою помощь. Анна, в свою очередь, нервно хохотнула. Ей казалось смешным, как далеки бывают люди от истины, наивно считая, что все знают.

И только вечером, справившись со слезами и злостью, Анна поняла, что утренняя встреча была предопределена. Да и все остальное тоже.

Аня не помнила, как включила телевизор, а там передавали новости про финансовый кризис, изнасилованного ребенка, и в завершение выпуска показали репортаж об открытии нового детского дома для счастливых сироток. «Наверное, чтобы зрители надеялись на лучшее, отходя ко сну», – подумалось ей, после чего Аня выключила телевизор и в который раз за день расплакалась в приступе негодования и вселенской жалости к себе.

Весь день из головы Анны не выходила встреча с Кристиной и Павлом. Хотелось понять, какова ее роль в происходящем и для чего это все нужно. Да и потом, терять близких людей невыносимо тяжело. Потерять маму, так неожиданно и скоро, тем более… Но было ли это неожиданностью? А что если в глубинах ее души личные демоны довольно потирают руки, жаря сердце на открытом огне? Довольные, потому что знают: втайне она рада тому, что осталась без родительницы. С минуту девушка взвешивала эту нелегкую мысль, но отринула прочь как явный вздор. «Как тут можно радоваться, когда человека уже нет?» – спрашивала она себя. Выгод она не видела никаких. Тем более что мама не обделила ее ни деньгами, ни жильем.

Выключив вслед за телевизором свой мобильник, чтобы никто не мешал справиться с собой своими силами, Анна налила очередную чашку чая и, уставившись прямо перед собой немигающим взглядом, будто бы лишившаяся чувств корова на лугу, продолжила свои раздумья. Необычная сцена тайного познания, имевшая место в первой половине дня, не давала ей покоя. Доказывая, что времени не существует, она вновь появилась в голове.

«Вдруг мама пыталась сказать что-то очень важное, а я от нее отмахивалась? Этого я не узнаю уже никогда. Вот только что же это было со мной за… прозрение, когда я увидела тех двоих? Клянусь, в те секунды я знала наперед, что будет дальше и как не стало мамы. Но кто этому поверит и какие у меня доказательства? Никаких. Я не могу понять происходящего, но это не отменить, с ним просто приходится смириться. Да, все идет своим чередом, иначе жизнь не имеет ни заданности, ни смысла, а мир устроен совсем не так, как я привыкла думать».

Все эти мысли лились в угрюмой голове медленным потоком, тяжелым и тягучим, как цемент. И правда, что наша жизнь, если не строительная смесь, которая вот-вот обретет форму, чтобы превратиться в очередной этаж небоскреба, который мы называем подсознанием? Строй, лепи, дерзай. Но не жди, что у тебя получится Тадж-Махал…

Несмотря на ту железобетонную тяжесть, с которой эти мрачные думы опускались на фундамент ее внутреннего мира, девушка проговаривала их вслух. Впрочем, этого она не сознавала, равно как и того, что расцарапала палец на руке в кровь, вот так просто, сидя за чашкой чая.

– И ведь людей учат… воспитывают… они с этим сталкиваются и сами знают, что так делать нельзя, – говорила Анна самой себе, думая об убийствах и прочем таком. – Но все равно это делается. Почему так происходит?

Оставим это высоколобым теоретикам. Живем же в городах, в которых десятки тысяч зданий. В них – сотни квартир. В каждой квартире свои тайны и скелеты в шкафах… А если никому, кроме нас, они не интересны, то картинка получается не ахти.

Скажем лишь, что бедная девушка только сильнее утвердилась в своем решении не хоронить то, что осталось от мамы. Иногда гораздо лучше сохранить добрую память в своем сердце. На следующий день она обратилась в полицию с заявлением о пропаже человека без вести.

– «Все лучше, чем объяснить им как есть. У виска покрутят пальцем, и привет!» – полагала она, и лично я ее не осуждаю, – вздохнул рассказчик, хлопнув рукой по столу. – Засим извольте откланяться. История закончена, – сказал он, глядя, как официант выставляет им счет.

5

Когда остатки компании заплатили по счету и высыпали на улицу, тепло поблагодарив и распрощавшись с любимым преподавателем, в историю которого они вряд ли поверили, один из студентов неотступно шел за хранителем высшего знания, чтобы тот закончил свой интеллектуальный эксгибиционизм:

– Что, пойдемте-ка до метро?

– Пойдем.

– А что случилось с Павлом потом, после?

– Он уехал добровольцем на Донбасс.

– Искупление?

– Вероятнее всего, хотел сам себя наказать, – ответил мужчина, спрятав руки в карманы.

– Значит, не вернулся?

Отрицательно покачав головой и выпятив губу, как бы в расстройстве, пожилой человек произнес:

– Его ранило при обстреле школы, и это последнее, что мне известно. Спасая других, погиб сам.

– Мужской поступок… – поморщился студент, как бы взвешивая убийство немолодой женщины и принесение самого себя в жертву, искренность которой он ставил под сомнение. «Одно не отменяет другого», – подумал студент, и от этого вывода ему стало зябко и кисло.

– Чего раскис-то? Маньяк на войне – чем тебе не тема для исследовательской работы? Да не смейся ты, только вдумайся.

– Ну да, это еще круто, что он под пули полез, – хохотнул собеседник. – А то мало ли…

Прошлись. Молодой человек задал очередной вопрос:

– Как же тогда быть со всей этой мистикой?

– Отдай на растерзание психиатрам, ну или спиши на употребленный рассказчиком градус.

– Но вы ведь его и употребили лишь потому, что трезвым такое рассказать просто невообразимо.

– И тут ты прав. Самый лучший мой ученик.

Студент запомнил эти слова на всю свою жизнь.

– О как! И как же все-таки быть с мистикой? – не успокаивался студент.

– Вот ты пристал со своей мистикой! – захохотала авторитетная фигура. – Ты психолог или фантаст? А впрочем, одно дополняет другое: вера и знание, факты и мнения…

Лиговский проспект, прохладный и спокойный, неспешно просыпался, покуда эти двое и не думали отходить ко сну. В этом несоответствии студенту мерещилось что-то чудесное. Нарушив молчание, он спросил, помявшись:

– Ну а эти «сбывающиеся сны», туда-сюда?

– Так вот этим и займись. – Преподаватель ткнул будущего аспиранта пальцем в грудь.

– Значит, вы для этого рассказали эту историю, да? – На лице парня разыгралась радость догадки.