– Ладно, – сказал я. – Думаю, мы увидимся в среду.Скажем, через час после наступления темноты. Да, должен вас предупредить. Чтокасается десяти миллионов долларов… Вы сможете получить их только в течениедвух часов утром в пятницу. Вам придется прийти за ними лично. – Я легкокоснулся его плеча. – Вот в этом теле, естественно.

– Естественно. Буду ждать с нетерпением.

– Для завершения сделки вам потребуется кодовое слово. Аузнаете вы его только тогда, когда вернете мое тело, как договаривались.

– Нет. Никаких кодовых слов. Передача денежных средствдолжна быть завершена без права отзыва сделки до закрытия банка в среду. Впятницу мне придется всего лишь появиться перед представителем, позволить емуснять отпечаток пальца, и тогда он передаст мне деньги.

Я молчал, обдумывая его требование.

– Кто знает, мой прекрасный друг, – добавил он, –а вдруг вам не понравится день, проведенный в человеческом теле? Вдруг вампокажется, что он не стоил этих денег?

– Не покажется, – прошептал я скорее себе, чем ему.

– Нет, – ответил он терпеливо, но настойчиво. – Никакихкодовых слов.

Он улыбнулся и в тот момент показался мне почти невинным иистинно молодым. Господи, не может он не ценить эту энергию молодости. Неужелиона не ослепила его – хотя бы ненадолго? Должно быть, поначалу он считал, чтодобился всего, о чем мог мечтать.

– Отнюдь! – словно не удержавшись, внезапно воскликнулон.

Я невольно рассмеялся.

– Рассказать вам один секрет про молодость? – снеожиданной холодностью в голосе спросил он. – Помните, Бернард Шоуостроумно сказал, что она растрачена на молодых?

– Да.

– Так вот, это неправда. Молодые знают, как сложна и ужаснабывает молодость. Они растрачивают ее на других – вот в чем весь ужас. Молодыене пользуются ни авторитетом, ни уважением.

– Сумасшедший, – сказал я. – Мне кажется, вы неслишком умело пользуетесь награбленным добром. Неужели вас не волнует самажизненная сила? Вы не купаетесь в красоте, отражение которой видите в глазахокружающих?

Он покачал головой.

– Это развлечение для вас. Тело, которое я вам предлагаю,молодо, и вы всегда были молоды. Пусть его жизненная сила, как вы выразились,приводит в волнение вас. Купайтесь в любящих взглядах. – Он умолк, сделалпоследний глоток и уставился на дно чашки.

– Никаких кодовых слов, – вежливо повторил он.

– Хорошо.

– Ну и отлично! – Лицо его озарилось теплой, потрясающесветлой улыбкой. – Помните, я предложил вам за эти деньги целую неделю. Высами решили взять один день. Может быть, попробовав, вы захотите еще.

– Может быть, – сказал я. Меня снова взбесил его вид,его большая теплая рука, на которую он надел перчатку.

– Второй обмен выльется вам в еще одну кругленькуюсумму, – весело добавил он, источая улыбки и поправляя шарф.

– Да, конечно.

– Деньги действительно для вас ничего не значат? –задумчиво спросил он.

– Абсолютно ничего. «Твоя трагедия в том, – подумаля, – что для тебя они значат слишком много».

– Ну, тогда, наверное, мне лучше уйти и дать вам возможностьзаняться приготовлениями. Увидимся в среду, как договорились.

– И не пытайтесь от меня сбежать, – тихо произнес я,слегка наклоняясь вперед и дотрагиваясь рукой до его лица.

Этот жест испугал его – он застыл, словно дикий зверь,внезапно почувствовавший приближение опасности. Но лицо его по-прежнемусохраняло невозмутимое выражение, и я крепче прижал пальцы к его гладковыбритой щеке.

Я медленно провел рукой по твердой скуле и положил ладоньему на шею. Здесь тоже поработала бритва, оставив после себя едва заметнуютень; кожа оказалась плотной, на удивление мускулистой, и я уловил чистый запахмолодости, увидел капельки пота на лбу и губы, тронутые удивительно приятнойулыбкой.

– Признайтесь, вам все-таки понравилось быть молодым, нухоть немного? – едва слышно произнес я.

Он улыбнулся, словно знал, какой светлой и соблазнительнойбывает его улыбка.

– Мне снятся сны молодых, – сказал он. – А молодымвсегда снятся сны о том, как они станут старше, богаче, мудрее, сильнее. Вы несогласны?

Я усмехнулся.

– Я буду ждать вас вечером в среду, – заверил он меня спрежней медоточивой искренностью. – Не сомневайтесь. Приходите. Всеполучится, обещаю вам. – Он наклонился и уже шепотом добавил: – Выпопадете в это тело! – Он еще раз очаровательно улыбнулся. – Вотувидите.

– Я хочу, чтобы вы немедленно уехали из Нового Орлеана.

– О да, непременно, – ответил он. И без лишних словвстал, отодвинулся от меня и попытался скрыть внезапный приступ страха. –У меня уже есть билет. Не нравится мне ваша мерзкая карибская заводь. –Легкий самообвиняющий смешок, почти красивый смех. Потом он продолжил, какмудрый учитель, выговаривающий студенту: – Поговорим, когда вы приедете вДжорджтаун. А пока что не пытайтесь за мной шпионить. Я все равно узнаю. Япрекрасно чувствую такие вещи. Даже Таламаска изумлялась моим способностям. Имследовало меня оставить! Им стоило изучить меня! – Он замолчал.

– Я все равно буду шпионить, – ответил я так же тихо ирассудительно. – Мне все равно, узнаете вы или нет.

Он опять засмеялся, негромко и сдержанно, слегка кивнул ипоспешил к выходу, вновь превратившись в неловкое, нескладное существо,исполненное безумного возбуждения. Какая трагедия – с другой душой это теломогло бы двигаться с грациозностью пантеры.

Я догнал его на тротуаре, внезапностью своего появленияперепугав его до самой глубины этой могущественной экстрасенсорной душонки. Мыстояли лицом к лицу.

– Что вы собираетесь делать с моим телом? – спросиля. – Я имею в виду, кроме того, чтобы каждое утро прятаться от солнца,словно ночное насекомое или гигантский слизняк?

– А вы как думали? – спросил он, снова превращаясь вобаятельного и искреннего английского джентльмена. – Я хочу питькровь. – Его глаза расширились, он приблизился ко мне вплотную. – Яхочу убивать при этом. Ведь в этом суть, не правда ли? Вы крадете не толькокровь, вы крадете жизни. Я еще никогда ни у кого не крал подобныхценностей. – Он улыбнулся знающей улыбкой. – Тело – да, но не кровь…и не жизнь.