Тут я начинаю немного нервничать – как всегда, когда родственница, которая организовала мне свидание, говорит непонятные мне вещи.

– Что будет проще?

– У каждого щенка теперь есть хозяин! Для парада это гораздо удобнее.

На льду владельцы собак уже выстраиваются в шеренгу со своими питомцами. «Кто выведет собак?» – несется из динамиков на арене, и каждый раз, когда певец издает звук, подобный лаю, собаки сходят с ума.

Тетя Камилла начинает обходить ряды.

– Берем своих собак на руки и идем за мной!

– Что происходит? – спрашивает Оливия.

Глаза Грэхема становятся огромными.

– Мы что, серьезно идем на лед с этими собаками?

– А что если один из них написает там? – спрашивает Чарли.

Уэс смеется.

– Думаю, если это сделает твоя, тебе придется убирать за ней.

Тетя Камилла ведет нас к боковой двери рядом с ложей и придерживает ее открытой, пока мы выходим на лед. Я никогда прежде не ходила по льду. Пара шагов, и я поскальзываюсь. Руками пытаюсь схватиться за что-нибудь, но тщетно – я уже лечу вниз.

Но не падаю – чьи-то руки хватают меня за талию и ставят на ноги. Я думаю, что это Уайетт, но, оказывается, это Уэс.

– Шаркай ногами, вместо того чтобы пытаться ходить, – говорит он, потом отпускает меня.

Но я еще не нашла точку равновесия и снова начинаю падать.

Его руки крепко обхватывают меня за бедра, пригвождая ко льду.

– Если я тебя отпущу, ты упадешь? – спрашивает он.

У меня перехватывает дыхание.

– Думаю, я поняла, что нужно делать.

Он шепчет:

– Запомни: шаркай, не иди, – и исчезает.

Я следую его совету и шаркаю к линии старта. Сердце у меня выпрыгивает из груди.

– Посмотри на этот забавный пушистый комочек в костюме рака! – кричит Сара.

Оливия подходит к ней, и они начинают охать и ахать над остальными собаками, а я молюсь, чтобы мои ноги больше не разъезжались подо мной. Моему щенку не нравится холод льда, поэтому он пытается сидеть на моих ногах. Не помогает.

Уайетт скользит рядом со мной по всему кругу.

– Все в порядке? – спрашивает он.

Я быстро киваю, надеясь, что мои щеки горят не слишком ярко.

Наконец мы заканчиваем оборот вокруг арены, за нами медленно едет заливочная машина. Возвращаемся в нашу ложу как раз к началу второго тайма. Каждый раз, когда какой-нибудь игрок «Мадбагз» размазывает по ограждению игрока противника прямо перед нашим носом, Грэхем и Джейк начинают возмущаться. Игра идет жесткая.

Во время игры я стараюсь держаться рядом с Уайеттом. Мы комментируем то, что видим: лающих собак и болельщиков, кричащих «мазила!» каждый раз, когда другая команда теряет шайбу, – но я чувствую, что проигрываю это сражение. Обращаю больше внимания на перемещения в ложе Уэса, чем на то, что говорит мне Уайетт, стоящий рядом со мной.

Завершается второй тайм, и мне кажется, что игра заканчивается слишком быстро.

– Чем они собираются заменить собачий парад во втором перерыве? – спрашивает Сара. Она снова сидит на полу, увешанная щенками, и я знаю, что она уже обдумывает, как бы забрать одного из них домой.

Когда игроки уходят в раздевалку, на лед выкатывается мужчина в смокинге и с микрофоном в руках. Его голос проносится над ареной.

– Леди и джентльмены, – говорит он, – наступил тот самый момент!

Из динамиков начинает играть песня «Kiss Me», и на огромном экране, висящем над катком, разлетаются красные сердечки.

– А вот и камера поцелуев! – провозглашает он.

Камера останавливается на пожилой паре, они улыбаются и машут, потом наклоняются друг к другу и быстро целуются. Камера снова переключается на толпу, потом останавливается на паре, которая выглядит смущенной. Они сталкиваются лбами и смеются.

Еще несколько целующихся пар, и песня подходит к концу. И тут комментатор говорит:

– Сегодня с нами есть очень особенная пара! София и Уайетт!

И затем, о боже мой, на огромном экране появляются наши физиономии.

– У них сегодня первое свидание! Надеюсь, уже можно первый раз поцеловаться?

Мне хочется забиться в какую-нибудь щель и умереть. Люди на трибунах кричат нам, и все в нашей ложе смеются и фотографируют нас. Все, кроме Уэса. Не могу не думать о том, как мне хотелось поцеловать его в ту ночь.

– Что скажешь? – спрашивает Уайетт. Его щеки пылают.

Я оглядываюсь на Уэса, и мы встречаемся глазами. Потом он выходит из ложи и исчезает.

Я снова смотрю на Уайетта и согласно киваю, не зная, что делать. Он наклоняется ко мне. Но, прежде чем его губы касаются моих, я слегка отодвигаюсь, и его рот попадает на уголок моего. Все происходит быстро, и, вероятно, никто, кроме нас двоих, не догадывается, что поцелуй получился ненастоящим. Толпа неистовствует.

Мы отодвигаемся друг от друга, и, слава богу, нас больше не показывают на экране.

– Это было очень странно, – шепчет он.

Я смеюсь.

– Я убью тетю Камиллу, – говорю я.

На льду дети пытаются залупить шайбу в ворота с центральной линии. Я рассматриваю трибуны за нами, надеясь увидеть Уэса на его прежнем месте. Мне позарез нужно увидеть его реакцию.

Но он исчез.

* * *

Едва игра заканчивается, Чарли практически гонит нас к машине:

– По моей ставке осталось полчаса! – кричит он. – Поторапливаемся!

– А куда делся Уэс? – спрашивает Оливия.

– Он сказал, что встретился с какими-то знакомыми в буфете. Думаю, они пошли на какую-нибудь вечеринку, – отвечает Грэхем.

На меня нахлынуло разочарование. И это все? Или это из-за поцелуя, которого на самом деле не было, но он об этом не знает? Я трясу головой, чтобы прогнать тяжелое чувство, и мы с Уайеттом машем остальным на прощание.

Когда мы оказываемся в его машине, он поворачивается ко мне:

– Это свидание было очень странным, правда?

Я с облегчением смеюсь, потому что между нами больше нет напряжения.

– Да, игра была классной, но в ложе было стремно. Вдобавок еще эти мои родственники, свалившиеся на нас. Мне действительно жаль.

Он улыбается и включает двигатель.

– Все нормально. Не пойми меня неправильно, но я знаю, что ты предпочла бы пойти на это свидание с Уэсом.

У меня открывается рот от изумления.

– Что ты… Мы с Уэсом просто… друзья.

Нужно стараться быть осторожной в выражениях.