– Отчасти он прав.

Уэс появляется незадолго до приезда моего сегодняшнего парня.

– Привет! – говорю я, когда он подходит к нам с Оливией.

– Привет! – кивает он.

Прежде чем я успеваю сказать что-то еще, раздается звонок в дверь, и все разговоры тут же стихают.

– Люди, это становится уже смешно, – говорю я, протискиваясь сквозь толпу к двери. Несколько человек спешно пытаются сделать свои ставки.

Я распахиваю дверь и очень удивляюсь, увидев за ней знакомое лицо.

– Привет! – говорю я радостно.

– Привет! – здоровается Уайетт, заходя внутрь, и быстро обнимает меня. Я встретила Уайетта прошлым летом, когда тетя Камилла попросила нас помочь ей на грандиозной вечеринке по пристраиванию животных. Мы с Уайеттом мыли всех собак перед началом мероприятия, чтобы у них было больше шансов найти хозяев. Он действительно приятный парень, и нас объединяет неспособность отказать тете Камилле. Но больше всего меня радует то, что на этом свидании не будет много неожиданностей.

– Подождите! Нарушение правил! – кричит дядя Майкл. – Они уже знакомы. Это не может считаться свиданием вслепую.

Тетя Камилла выбегает вперед.

– Протестую! Она не знала, что сегодня вечером пойдет с ним на свидание. Это и есть свидание вслепую.

Мы с Уайеттом молча таращимся на них. Тут у всех определенно крыша поехала, а еще только 14:30.

– Мы встречались раньше только один раз, – говорит Уайетт. – И мы действительно не знаем друг друга.

Я вскидываю руки вверх.

– Если мы сейчас же не уйдем, то пропустим начало игры. А так как я раньше никогда не была на хоккейном матче, мне на самом деле не хочется пропускать начало. Увидимся позже. – Я хватаю руку Уайетта и тащу его к открытой двери. – А, и не ждите нас рано. По дороге домой мы еще поедим мороженое.

Я подмигиваю Грэхему и Чарли. Дяди столпились вместе и беспокойно перешептываются.

Тетя Камилла машет нам с крыльца и кричит вслед:

– Увидимся с вами там!

– Она идет с нами? – спрашиваю я Уайетта, направляясь к его машине.

Уайетт оглядывается через плечо, а потом смотрит на меня. У него очень светлая кожа, так что на нем сразу заметна краска легкого смущения.

– Понятия не имею. Она спрашивала, не мог бы я взять тебя на этот матч, и я ответил, что, конечно, могу. Потом она дала мне билеты. Вот все, что я знаю.

Мы болтаем по пути на арену. Он ходит в ту же школу, что и Оливия, Чарли и Уэс, но он не знает их, потому что это огромная школа. Мне трудно представить себе подобное, потому что моя школа маленькая. Мы болтаем о выпускном годе и выборе колледжей и так, за разговором, доезжаем до места.

Уайетт ставит свою машину у входа с пометкой «только для держателей сезонных карт».

– Твоя тетя дала нам пропуск на парковку, – поясняет он.

У меня голова идет кругом. Я даже не знала, что в этом городе есть хоккейная команда. А теперь еще выясняется, что тетя Камилла – главный хоккейный болельщик?

Припарковавшись, мы вылезаем из машины и осматриваемся.

– Почему здесь все с собаками?

Мы крутимся на месте и видим, что да, практически каждый, идущий к входу, ведет на поводке собаку. Маленькие собаки. Большие собаки. Всевозможных размеров. Неожиданно мы понимаем, почему тетя Камилла выбрала для свидания это место.

– Понятия не имею, – говорит он. Потом резко останавливается и показывает на большой плакат, висящий на стене здания, на котором написано:

– Ничего себе, – бормочет Уайетт.

Он прикладывает наши билеты к турникету, и мы заходим внутрь. В холле стоят столы, за которыми сидят представители местных организаций по спасению животных, груминг-салонов и ветеринарных клиник. Даже есть животные, которых можно взять себе. Если бы не моя мама, которая терпеть не может животных в доме, я совершенно точно ушла бы отсюда с каким-нибудь прелестным пушистым щеночком.

У прохода, ведущего к нашим местам, замечаем тетю Камиллу: она стоит у стола той самой группы, занимающейся спасением животных, которой мы помогали прошлым летом. Мы останавливаемся и машем ей.

– Разве это не здорово? – кричит она нам оттуда.

– Очень здорово! – кричу я ей в ответ так же громко, отчего мне становится неловко. Но иначе меня просто не услышат, ведь вокруг стоит лай и визг.

Уайетт изучает билеты. Гремит музыка, вокруг весело и шумно, ведущий сообщает о том, что в первом перерыве будет парад собак на льду.

– Помочь вам найти ваши места? – спрашивает Уайетта человек в футболке с логотипом «Мадбагз».

– Пожалуйста, – просит Уайетт и показывает ему билеты.

– А! Вы сидите в одной из лож. – Мужчина показывает на несколько огороженных зон за оградительным стеклом. В каждой из них есть секционный диван и два глубоких мягких кресла с откидывающейся спинкой, как у моего деда. – Вы сидите в центральной, прямо в центре арены.

– Хорошо, спасибо, – отвечает Уайетт.

Мы удивленно переглядываемся и идем к нашим местам.

Каждая ложа огорожена низкой – не выше дивана – стеной, в которой есть маленькая калитка для входа. Перед диваном стоит кофейный столик, на нем – пара бутылок с водой.

Уайетт подходит к стеклу и говорит:

– Это круто. Мы будто сидим прямо на льду.

Я рассматриваю карточку, приставленную к бутылкам. На ней написано: «Наслаждайтесь игрой! С любовью, тетя Камилла».

– Думаю, что так и должно происходить знакомство с хоккеем, – говорю я с усмешкой.

Здесь холодно, намного холоднее, чем я ожидала, и меня знобит.

Уайетт снимает куртку и набрасывает ее мне на плечи.

– Нет, ты тоже так замерзнешь, – говорю я, пытаясь вернуть ее обратно.

Он слегка отталкивает мою руку.

– У меня еще рубашка под свитером. Мне нормально.

Я укутываюсь в куртку и сажусь в угол одного из диванов. В этой ложе очень холодно и здесь слишком много места для нас двоих. Я поднимаю глаза на море людей и собак, которое колышется вверху, на обычных местах, и у меня возникает ощущение, что мы находимся в круглом аквариуме.

– Мне кажется, за нами будут наблюдать не меньше, чем за игрой, – говорю я. Уайетт оборачивается на зрительный зал. И как раз в этот момент в ложу входит тетя Камилла.

– Ну как вам? – спрашивает она.

Я не совсем понимаю, о чем именно она спрашивает: о наших местах в ложе или четырех щенках, которых она принесла с собой.