Слезы побежали по моим щекам, крупные и соленые. Меня всю затрясло. Усилием воли я подняла взгляд на Анселя, чтобы запомнить его. Цвет его глаз, улыбку, голос, запах одежды, как солнечный свет. Яркий солнечный свет. Таков был Ансель. Самый светлый и добрый из нас.

– Не хочу, чтобы ты уходил.

– Знаю.

– Мы еще увидимся?

– Надеюсь, что не скоро.

– Можно мне пойти с тобой?

Ансель посмотрел на Рида, Коко и Бо, которые уже начали игру. Бо громко выругался, когда Коко победила в первом раунде.

– Ты и правда этого хочешь? – спросил Ансель.

«Да».

Я поперхнулась этим словом, с горечью глядя на Анселя и чувствуя жар на щеках. Затем покачала головой. Он снова улыбнулся.

– Я так и думал.

И все же Ансель не сдвинулся с места, готовый сидеть рядом со мной сколько потребуется. И я поняла, что он не станет подгонять меня. Я сама должна решиться уйти.

Нутро у меня скрутило еще сильнее. Я сжала кулаки и склонила голову, плечи у меня тряслись. Не сейчас. Не сейчас, не сейчас!

– Я не могу вот так просто оставить тебя. Не могу. Я… я же никогда не увижу, как ты краснеешь от смущения. Не научу тебя петь до конца «Грудастую Лидди». Мы… мы никогда не сходим в кондитерскую Пана, не запихаем пауков в подушку Жан-Люка, не прочитаем вместе La Vie Éphémère. Ты же обещал прочитать ее со мной, помнишь? А еще я не показала тебе чердак, на котором жила… И ты так и не успел ни разу поймать рыбу…

– Лу.

Когда я подняла на него глаза, Ансель уже не улыбался.

– Мне нужен покой.

Покой.

Я тяжело сглотнула. Глаза у меня опухли и наполнились слезами.

Покой.

Слово казалось странным, незнакомым и горьким.

Покой.

Но… боль уже разрывала грудь. И все же она была не напрасна. Мягко выдохнув, я закрыла глаза, ощутив решимость. Я не счесть сколько раз поступала неправильно и лишь о немногих своих поступках сожалела, но с Анселем я поступлю верно. Больше он не будет следовать за мной, неупокоенный, оказавшийся в ловушке в мире, которому уже не принадлежит. Больше он не будет исправлять мои ошибки. Не знаю, как ему удалось остаться с нами, был ли это его выбор или мой, но я не могла больше держать его здесь. Я дам ему то, чего он хочет. То, чего он достоин.

Покой.

Оцепенело кивнув, я встала, подчинившись тому самому странному чувству, что влекло меня за собой. Ансель тоже поднялся. Все вокруг закружилось и завихрилось волнами.

– Хоть что-то из всего этого было на самом деле? – спросила я, а Рид, Коко и Бо продолжали играть в карты, не замечая воды. Мне сдавило плечи. – Или я утонула, и мне все привиделось?

Глаза Анселя сверкнули.

– Думаю, всего понемногу.

Мы пристально смотрели друг на друга, не желая двигаться.

– Наверное…

– Знаешь, забавно…

– Ты первый, – твердо сказала я.

На лице Анселя промелькнула легкая тоска.

– А ты… не могла бы спеть последнюю строфу… последний куплет той песни прежде, чем уйти? – Он смущенно потер шею. – Если хочешь, конечно.

Как будто у меня был когда-то выбор.

– За первым второго родили мальчишку, – пропела я со смешком. – А следом десяток сестер и братишек. Не знали, куда всю ораву девать, но трахались, черти, опять и опять!

Ансель стал пунцовым, даже ярче, чем когда-либо, но улыбался от уха до уха.

– До чего же неприлично.

– Конечно, неприлично, – прошептала я. – Это же песня, которую распевают в пивнушках.

Глаза Анселя сияли очень ярко, наполненные слезами. Но он все равно улыбался.

– Ты бывала в пивной?

Я кивнула и улыбнулась так широко, что стало больно. В груди все ныло, ныло, мучительно ныло. Ансель в ужасе покачал головой.

– Но ты ведь женщина!

– За стенами этой церкви, между прочим, целый мир есть. Могу показать, если хочешь.

Улыбка Анселя померкла. Он коснулся моей щеки и поцеловал меня в лоб.

– Спасибо, Лу. За все.

Я отчаянно вцепилась в его руку. Дом полностью погрузился во тьму, а боль в животе уже просто обжигала. Плечи сдавливало, в ушах заложило. Сквозь плотную завесу сознания пробивались крики, отдаваясь вокруг эхом, словно из-под воды.

– Куда ты пойдешь?

Ансель оглянулся туда, где раньше за столом сидела Коко, перемешивая колоду и смеясь. Он снова стал задумчивым.

– Я хочу попрощаться в последний раз.

В груди невыносимо горело. Ледяные иглы пронзили тело.

– Я люблю тебя, Ансель.

В глазах все затуманилось, когда на меня обрушились жестокие и тяжелые волны. Они оттащили меня от Анселя, но до конца своих дней я не забуду его улыбки. Пока снова не увижу ее. Его пальцы выскользнули из моих, и он устремился прочь, как луч света во тьме.

– Я тоже тебя люблю.

С силой оттолкнувшись, я рванулась наверх.

Навстречу страху.

Навстречу боли.

Навстречу жизни.

Новый узор

Рид

На поверхность мы выплыли вместе. Вода стекала с золотистого веснушчатого лица Лу и ее длинных каштановых волос. Она вцепилась в мою рубашку, задыхаясь и откашливаясь. Подняла лицо к небу и ухмыльнулась. Затем посмотрела на меня ясными сине-зелеными глазами.

– У тебя что-то в кармане или ты просто рад меня видеть, шасс? – наконец сказала она.

И я не сдержался. Запрокинув голову, я расхохотался.

Когда я нашел ее под водой, Лу была вялой и холодной, ее белые волосы жутковато развевались, и я опасался худшего. Я схватил ее и затряс. Поднял на поверхность, стал звать по имени. Ничего не помогло. В ярости я нырнул, желая найти белого пса, но тот бесследно исчез.

Но когда мы выплыли снова, что-то изменилось. Лу зашевелила ногами. Сначала медленно, потом все быстрее и сильнее. Она дергала ногами в унисон со мной. Я изумленно смотрел, как ее волосы становятся длиннее с каждым движением, как цвет возвращается к каждой пряди. И к ее коже.

Лу исцелялась прямо у меня на глазах.

Сжав ее в объятьях, я закружил Лу в воде. Волны оставались все так же недвижны. Но мне было плевать.

– Лу! – отчаянно позвал я ее, откидывая длинные пряди с ее лица. – Лу!

Я целовал ее губы, щеки, шею. Каждый сантиметр кожи, до которого мог дотянуться. Не переставая смеяться. С трудом дыша. Она смеялась вместе со мной, и ее смех отдавался эхом у меня внутри. Светлый и яркий. Если бы я сейчас