– Нельзя, редактор по гостям лицо программы, –чуть бодрее сказала Медведева. – Остальные могут в грязных джинсах и кроссовкахросомахами по коридорам рассекать, а я в костюме с узкой юбкой и на шпильках.Чего тебе надо?

– Расскажи мне о Бусыгине, – попросила я.

Кира помолчала, затем переспросила:

– О ком?

– Бусыгине Киме Ефимовиче.

Из трубки послышалось бульканье, треск, хрусти веселое чавканье. Кира в процессе беседы со мной не только полностьюпроснулась, но и дошла до кухни, где сейчас наливает себе чай и, похоже,лакомится своими любимыми ореховыми вафлями.

– Слышь, Васильева, – с набитым ртомпроизнесла подруга, – я девушка молодая, одинокая, пользуюсь сногсшибательнымуспехом у мужчин и не люблю длительные связи. Если жить с мужиком больше трехмесяцев, забудешь про роматнику, начнется бытовуха. Уж извини, я фамилии невсех своих бойфрендов помню. Про Бусыгина ничего не скажу, может, мы ивстречались когда-то. Мне не первый год тридцать, иногда склероз прошибает. Новот имечко Ким Ефимович я точно бы запомнила. Не знаю такого.

– Это не твой бывший любовник. Вообще-то емупо паспорту больше девяноста лет.

– Ой, это точно не мой, – еще пуще зачавкалаКира. – Дедуськами я не увлекаюсь, люблю кадры помоложе. Вот, например…

– Ты пригласила Кима Ефимовича на передачу, –пресекла я ее желание пооткровенничать.

– И что? – хмыкнула Медведева.

– Бусыгину выписали пропуск.

– Ну?

– Ты его знаешь, раз оформила человекудокумент на вход в студию!

Кира вздохнула:

– Васильева! Мы гоним по три программы в день,режиссер змею родит, если на зрительских скамейках останется хоть одно пустоеместо! Прикинь, сколько разрешений на вход я подмахиваю!

– С Бусыгиным была странность, – неуспокаивалась я.

– И какая?

– Ему больше девяноста лет! – напомнила я.

– Ну… бывает, – элегически ответила Кира. –Если у нас затык, я черту буду рада.

– Думаю, Ким Ефимович и знать не знал, чтоприглашен на съемку, его паспорт использовал другой человек.

– За фигом ему паспорт? – искренне удивиласьМедведева.

Терпение меня покинуло.

– Пора бы тебе проснуться! Бусыгин прошел втелецентр.

– И чего?

– На съемку! Как он туда без документа попал?

– Не вижу проблемы. Паспорт на входе не нужен,зрителям раздают приглашения, они его ментам показывают и добро пожаловать.

– Но мне сказали, что на Кима Ефимовичавыписывали пропуск в бюро! – удивилась я.

– Случается, – равнодушно откликнулась Кира. –Скажем, гостей не хватило, или кто-то из своих просит приятеля посадить. Тысячапричин найдется!

– Заявку ты составляла, – не успокаивалась я.

– Слушай, я порой не помню, какой на дворедень недели и месяц, – заржала Кирка, – а ты хочешь, чтобы я какую-то ерундувспомнила. Подмахнула бумажонку и не посмотрела.

– То есть как не посмотрела? – растерялась я.

– Очень просто, – зевнула Медведева. – Яработаю в дурдоме, на мне не только стадо в студии, но и випы, кручусь бешенымтараканом, простой народ надо усадить, звезд ублажить. Первых много, но ониидиоты, вторых мало, зато с капризами. Кто-то не пришел, или, наоборот, тритолпы приперлись. И кто-нибудь цидульку сует со словами: «Кира, подпиши заявуна пропуск, мой дядя приехал из деревни Гадюкино, ему охота посмотреть изнутри,как шоу делают, и в зрителях посидеть». И что я, по-твоему, буду разбираться,какой дядя, чей дядя, зачем дядя?

– Вот уж не предполагала, что у вас вОстанкино такой бардак, – поразилась я. – Ладно, ты взмыленная поставила набумаге закорючку. Но служащая бюро пропусков? Она не заметила, что по документугостю больше девяноста лет, а по виду он еще крепкий мужчина среднего возраста?

– Про бюро пропусков ничего не знаю, –отрезала Медведева. – Но к нам постоянно психи проходят, и никто объяснить неможет, как они в телецентр пробрались. Извини, если тебе не помогла.

– Ерунда, – вздохнула я. – Думаю, бесполезнотебя спрашивать, принимала ли когда-нибудь участие в съемках шоу некаяОлимпиада Борисовна Палкина?

– Если она VIP, могу исключительно для тебяпорыться в своем компе, – смилостивилась надо мной Кира.

– Нет, Олимпиада самая обычная, ничем непримечательная тетка, отнюдь не звезда, – с досадой уточнила я.

– Ну тогда извини!

Завершив беседу с Медведевой, я налила себеочередную чашку кофе и попыталась систематизировать полученную информацию.

Есть некий мошенник, который зарабатываетденьги, обещая безутешным женщинам, потерявшим в свое время детей, оживить ихмалышей. И Верочка, и Олимпиада Борисовна общались с этим жуликом. У первойпогиб в результате несчастного случая сын Сережа, у второй дочь стала жертвойманьяка Алексея Фурыкина. Денег за свои услуги Ким Ефимович не берет, подаркион тоже не принимает. Савельеву экстрасенс попросил о каком-то одолжении. Мояподруга взяла у Лиды Горелик оранжевую сумку с косметикой «Фрим» и,прикинувшись дилером, отправилась в фирму «Хоббит-Боббит». А ОлимпиадаБорисовна дала Киму Ефимовичу ключи от квартиры уехавшей Зинаиды Семеновны,чтобы жулик мог выдать чужую жилплощадь за место своего проживания.Следовательно, контакт с Олимпиадой Палкиной Киму Ефимовичу был нужен для того,чтобы обмануть Веру, а ее он отправил в фирму «Хоббит-Боббит».

Олимпиада Борисовна умерла своей смертью, унее случился инсульт, вскрытие не дало никаких шокирующих открытий, не былоследов борьбы или странных травм, небольшой синяк не в счет. Ирочка скончаласьот разрыва сосуда в мозгу, и эксперт не забила тревогу, она уже встречалаподобные последствия у молодых женщин и подростков, больных булимией. Иранапилась, у нее началась сильная рвота. Но я знаю, что она обладалаустойчивостью к алкоголю, в ее смерти есть некая странность, однако опытныймедик с обезоруживающей уверенностью заявила:

– Смерть не насильственная, на теле нетникаких подозрительных следов, только крохотный кровоподтек около локтя, но онабсолютно точно не мог быть причиной кончины.

Ожил телефон, прервав мои размышления. Ясхватила трубку.