Трясясь от озноба, я заползла под одеяло,попыталась заснуть, но ничего не получилось. Решив включить DVD и посмотретькакой-нибудь детектив, я зажгла свет, почесала живот, встала, снова почесалаживот, подошла к телевизору, почесала живот, нашла коробочку с диском, почесалаживот, опять почесала живот, в общем чесала живот минут пять… и лишь потомдогадалась задрать пижамную куртку и посмотреть на свое тело.

Было от чего испугаться! Вся поверхность кожиимела бордово-красный цвет, я походила на свежесваренного рака. Я мгновеннобросилась к телефону, трясущимися пальцами набрала номер, напечатанный навизитке Дины.

– Абонент находится вне зоны действия сети, –сообщил автомат, – перезвоните позднее.

Отличный совет! Но позднее меня уже может небыть. От лихорадки реки Нга погибают все аллигаторы и выживает лишь одна зебраиз сотни. Предположим, по менталитету и воспитанию я ближе к полосатымлошадкам, чем к крокодилам, но где гарантия, что я окажусь той самой сотой счастливицей?

Желудок начал противно сжиматься. Я попыталасьуспокоиться. Все будет хорошо, для начала измерим температуру, а потом звякнемДине по рабочему номеру. На дворе вечер, но мышь-то повезли в лабораторию,значит, там находятся люди…

Столбик термометра показал 36,9. Я воспряладухом, пару минут чихала как заведенная, затем попыталась дозвониться до офиса.

– Оставьте свое сообщение. Завтра, придя наслужбу, мы с вами непременно свяжемся, – пообещал дискант.

Делать нечего, пришлось набирать «03».

– Двадцать восьмая, «Скорая». Что случилось? –осведомился усталый женский голос.

– Я умираю!

– Кто болен?

– Я!

– Имя, фамилия?

– Дарья Васильева.

– Возраст?

– Двадцать пять, – невесть зачем соврала я.

Никогда не скрываю своих лет, а вот поди жеты, взяла и солгала.

– Где проживаете?

– Поселок Ложкино.

– Вы замкадыш? – спросила оператор.

– Кто? – не поняла я.

– Замкадыш, – повторила диспетчер. – Живете заМКАД? Поселок находится за чертой Москвы?

– Да, – подтвердила я. – То есть нет! Вернее,вы правы, я – замкадыш.

– Вас обслуживает область. Какой городближайший? Подскажу телефон, – вежливо предложила девушка.

Областные медики не спешили отвечать. В концеконцов я вспомнила, что имею оплаченную страховку в клинике «Помощь безпредела», отыскала полис и дозвонилась по одному из напечатанных там телефонов.

– Неотложка, – пробасил мужчина.

– Я умираю.

– У вас есть наш полис?

Интересно, что будет, если диспетчер услышит«нет»? Он бросит трубку?

– Да!

– Хорошо. Фамилия, имя, возраст.

– Дарья Васильева, тридцать лет, – брякнула я.

Похоже, сообщать сильно адаптированный вариантсобственного возраста становится моим хобби…

– Что с вами случилось? – продолжал расспросыдиспетчер.

– Умираю, – прошептала я, отчаянно почесываяживот.

– Температура?

– Нормальная.

– Отлично! – ободрил меня доктор. – Где-нибудьболит?

– Это может быть лихорадка реки Нга, – решилапризнаться я, – от нее погибают все аллигаторы в округе и девяносто девять зебриз ста.

Врач помолчал, потом продолжил опрос:

– Вы или ваши родственники недавно вернулисьиз поездки? Кения? Индонезия? Вьетнам?

Поняв, куда потекли мысли терапевта, явноникогда ничего не слышавшего об экзотической заразе, я поспешила уточнить:

– Нет, я общалась с белой мышью.

– Так… – протянул врач.

– Ее мне отдали вместо утки, но я решила, чтов пакете птица, и развернула бумагу. Мышку временно поселила в замке, а затемвыяснилось, что она больна лихорадкой реки Нга, от которой, как я уже говорила,погибают крокодилы и зебры. У меня есть телефон ученой, которая работает свирусом лихорадки, но дама не берет трубку, а мне с каждой минутой делается всехуже. Невыносимо чешется живот!

Из аппарата донеслось покашливание, потомдежурный коротко бросил:

– Минуту…

Мой слух уловил шуршание и его вопрос,адресованный кому-то из коллег:

– Андрей, звонит тетка с нашим полисом. У неебыла утка, которую она выменяла на мышь. Грызун болен лихорадкой реки то лиМга, то ли Дга, от инфекции умерли все крокодилы и зебры. Что делать?

– Посоветуй ей в ближайшие десять дней непользоваться общественным транспортом, чтобы не вызвать падежа среди популяциимосковских аллигаторов, – послышался в ответ глухой баритон.

Я обозлилась. Ну почему, когда говоришьправду, тебя моментально начинают считать психически больной? Если бы сейчасмоя лучшая подруга, хирург Оксана, находилась в Москве! Но Ксюта улетела наКрайний Север, там, в областной больнице, она будет три месяца обучать местныхдокторов.

– Можете позвать кого-нибудь из родственников?– сладко запел врач мне в ухо.

– Я нахожусь дома одна, – сердито отрезала я,– остальные отсутствуют.

– Андрей, – снова окликнул коллегу мойсобеседник, – там никого.

– Дай стандартный ответ, – заявил все тот жебаритон.

– Не следует беспокоиться, – оптимистичнозавел диспетчер, – примите сорок капель валокордина с небольшим количествомводы.

– У нас его нет! – впав в отчаянье, призналасья.

– Тогда возьмите одну таблетку но-шпы.

– Простите, но этого лекарства мы не держим, всемье его никто не пьет, не потому что оно плохое, а потому что мы ничем неболеем, – чуть не заплакала я.

– Отлично, – похвалил меня врач. – Анальгин –вот истинная панацея.

– Отсутствует!

– Аспирин? – не сдавался мужчина. – Золотоесредство прямо-таки от всего! Идите к аптечке и посмотрите.