Заворчав, он проговорил:

– Постараюсь, моя сладкая. Но ничего не обещаю.

С этими словами он впился мне в губы, запуская скользкий язык мне в рот. Горло спазмировалось приступом тошноты, я едва удержалась, чтобы не оттолкнуть, спасла лишь мысль об Констанц и Аерин, жизнь которых напрямую зависит от меня и которые прямо в эту секунду наблюдают, как жадные пальцы сумеречного нареченного задирают мне юбку, как хватают за бедра, как сжимают грудь.

Мне больно и мерзко, но приходится терпеть, ведь я единственный шанс Алмории на спасение. Да только этот шанс какой-то бестолковый, я не способна спасти даже себя, как можно говорить о большем.

Вот он наконец справился в последней юбкой, вот он копошится у себя в штанах, я уже знаю, что он оттуда достанет. Но это не так страшно в сравнении с тем, что случится, когда он обнаружит пропажу. Помогите нам, светлые боги.

Старясь отрешиться, не думать ни о чем, ощутила, как к сокровенному месту приставили твердое и холодное. Я не ожидала, что у кого-то эта часть тела может источать такой лед, все внутри меня сжалось, я попыталась отстраниться, но на плечи легли тяжелые ладони.

– Далеко не уползешь, моя сладкая, – проговорил он сипло.

Я зажмурилась, готовясь к катастрофе, а сумеречный подался назад, видимо, чтобы ринуться обратно, но с боку раздался шум.

Покосившись одурелым взглядом в сторону я вдруг увидела Катрину. В мужской одежде жокея, все с такими же длинными прямыми и черными, как деготь волосами. Стражи, которые держали Аерин и госпожу Констанц, лежат в скрюченных позах, словно из сковала судорога, по телам носятся синеватые молнии.

Сумеречный проревел:

– Что за дрянь! Шаторье!

Брачный посол, который, наверное, никакой не брачный посол, выскочил, как шут из коробки.

– Да хозяин! – с готовностью выкрикнул он.

Сумеречный рявкнул, продолжая нависать и упираться ледяным достоинством в меня:

– Что за девка! Разберись!

– С удовольствием! – отозвался Шаторье и ринулся на Катрину, на бегу выхватывая меч.

Я закричала, представляя, как он сейчас попросту разрубит бедную девушку, которая по невероятной глупости оказалась здесь, перед алтарем проточины сумрака в тот момент, когда ее порождение пытается присвоить себе дар огненного цветка.

Но к изумлению, Катрина ловко увернулась от его атаки, в руках появился темно-синий шар, поддернутый сполохами молний. Даже не успела проследить, как она метнула его в Шаторье, тот парировал мечом, шар отскочил в скалы, по долине прокатился грохот, а в скале осталось обугленное пятно.

Шаторье выкрикнул:

– Женщина с магией? Ничего. Мы и тебя иссушим!

На губах Катрины впервые за все время появилась улыбка, хищная, холодная, как замерзшее озеро. На бледном лице она выглядит не менее ужасающе, чем на лице сумеречного нареченного, который, видимо, сам в замешательстве от происходящего.

– Разуй глаза, адепт, – произнесла она глухо, так что по коже прокатился озноб.

Они сцепились с Шаторье, он атаковал мечом, она – силовыми шарами, они исчезали и появлялись в облаках синеватого дыма, в воздухе повис запах озона, откуда-то набежало еще стражей, они вместе с брачным послом нападали на Катрину, а я таращила глаза, на секунду забыв, что к моему средоточию приставлено нечто ледяное и голодное.

Сумеречный наблюдал напряженно. В какой-то момент его лицо исказилось, и я увидела в синих глазах… страх.

Настоящий, животный страх.

Вот уж чего узреть в нем не ожидала.

– Не может быть… – просипел он, глядя, как Катрина бешено сражается с целым отрядом сумеречных стражей, которые вспыхивают синим дымом вместе с молнией, едва силовой шар попадает в кого-то из них.

А потом резко развернулся ко мне. Лицо исказилось бешенством, словно это я виновата во всех его проблемах, он процедил:

– Ничего. Я успею. Никто меня не покарает! Отдай мне дар!

Он снова подался назад, я зажмурилась, приготовившись к страшному.

Но небо вдруг огласил рев.

Протяжный, злой. От него задрожал воздух и скалы, окружающие алтарь и проточину. Сумеречный взвыл и наконец, отстранился, я с облегчением выдохнула и раскрыла глаза.

– Проклятье! – зарычал сумеречный.

По небу прямо в нашу сторону несется огромный золотой дракон. Чешуя горит, как солнце, тень от крыльев закрывает пол мира, шипы на гребне недобро сверкают, а глаза, даже с такого расстояния видно, как полыхают бешенством.

– Вы не помешаете мне! – заревел сумеречный и прыгнул в сторону.

Его тело стало стремительно расти. Перепугавшись до дрожи, я спрыгнула с алтаря и подбежала к госпоже Констанц и Аерин. Быстро развязав, проговорила:

– Надо где-то спрятаться, скорей!

Аерин сквозь слезы про пищала:

– Валенсия, что происходит?

– Если бы я сама знала, – отозвалась я. – Быстрей.

Отбежав к небольшой груде камней, мы присели за ней, с замиранием сердца наблюдая за безумием, которое разыгралось перед нами.

Сумеречный нареченный быстро терял человеческие очертания, увеличиваясь и превращаясь в нечто вытянутое и темно-синее, почти черное. Спустя несколько мгновений на поляне перед проточиной извивался огромных размеров змей с синевато-черной чешуей. В огромной пасти два ряда острых, вогнутых зубов, глаза в глазах тьма, на конце хвоста огромный шип.

Мы застыли от ужаса, а змей отпружинил от земли и взмыл в воздух.

Они сшиблись с драконом так сильно, что над долиной прокатился раскат. Я зажала рот ладонями – дракон – это ведь Тиаран! Мой Тиаран!

Но сделать ничего не могла.

Только затаенным дыханием наблюдала за страшной битвой.

В небе бились два огромных зверя, в воздухе вспыхивало пламя вперемешку с молниями, жуткий рев сотрясал небо. Дракон нападал, выпуская изо рта столбы огня, змей изворачивался, умудряясь увернуться, и отвечал разрядами, как угорь. От этой битвы кровь стыла в жилах.

Внизу на поляне перед проточиной в неравной схватке сшиблись Катрина и стражи во главе с Шаторье, который тоже как-то потерял прежние черты – весь как-то заострился, стал угловатым и резким. Он нападал на Катрину, и каждый раз я вздрагивала, боясь, что атака достигнет цели.

Аерин забормотала что-то.

Я нервно покосилась на госпожу Констанц, та сказала:

– Она молится богам.

– Я должна что-то сделать! – отозвалась я. – Должна помочь!

– Мисс де Лафей, вы и так очень много сделали… – проговорила Констанц.

Но меня такое положение дел не устраивало.

– Да они же убьют ее! – выдохнула я. – И эта черная тварь!