Наследный принц смотрел на меня огненными глазами и явно не понимал, что происходит. Если честно, я и сама с трудом понимала. Зато мой дар понимал куда лучше, и он буквально кричал, приказывал, что именно сейчас следует делать. И, кажется, я сама была не против, как бы вопиюще это ни звучало.

В конце концов, он моя истинная пара, все мое нутро буквально кричит об этом. Странно, что я сразу об этом не догадалась, едва встретила его в первой грезе. Не поняла, что он дракон. Что он мой дракон.

Сердце забилось, как у птички, дыхание участилось, я привстала на цыпочки и робко коснулась губами его губ.

Глаза дракона де Фламера сверкнули жаром, его пальцы на моих плечах сжались, он задышал чаще, но сказал:

– Валенсия, ты понимаешь, что делаешь? Понимаешь, на что провоцируешь? Я ведь в первую встречу и сам хотел тебя совратить, думал, опередить тварь сумрака. Но не смог так поступить со своей истинной.

– И опередишь, – кротко сказала я, потупив взгляд.

– Огненный цветок, ты заслуживаешь настоящего, – предупредил наследный принц. – Я знаю, что чувствую, но не хочу, чтобы ты шла на такое из чувства долга.

Было ли это так? Ощущала ли я ответственность перед Алморией?

Безусловно.

Но жар в груди и тепло в животе определенно не относятся ни к чувству долга, ни к ответственности. Это странно, необычно, неведомо и ни на что не похоже. Совершенно невообразимо, как может с такой силой тянуть к мужчине, которого едва знаешь.

Однако я доверяла своей магии. Она никогда не обманывала.

И сейчас она тянет меня к нему магнитом.

Коснувшись пальцами его щеки, я проговорила тихо:

– Долг здесь не при чем, Тиаран. Совсем не при чем.

Из груди дракона вырвался хриплый стон, пальцы опустились мне на талию, а губы, горячие и жесткие прильнули к моим.

Я сама не понимала, что делаю. Точнее, понимала одно – моя магия тянется к наследному принцу изо всей силы. И противиться этому зову не получится никак. Да и зачем?

В любовь с первого взгляда не верила, но как назвать этот магнетизм, который возник между нами, едва встретились?

Он целовал меня совсем не так, как лженареченный. Если с ним мне хотелось провалиться сквозь землю, убежать, испариться, то сейчас в руках золотоволосого Тиарана де Фламера я буквально таяла, растекалась жидким золотом.

Сердце то пускалось вскачь, то замирало, когда его горячие руки стали гладить по плечам, постепенно спускаясь ниже. Я не знала, как это все отразится на реальном мире, получится ли уберечь мой бесценный дар от порождения сумрака, но других вариантов не было.

От жаркого поцелуя кружилась голова, по телу носились маленькие звездочки, щекоча кожу, все мое существо буквально ликовало, словно это самое лучшее, что с ним может произойти.

Я так погрузилась в эти ощущения, что когда Тиаран отстранился, показалось, мир потерял краски и поблек.

С тревогой я посмотрела в его золотые глаза и спросила:

– Что-то не так? Почему остановился?

Мелькнула ужасающая мысль – я ведь могу ему не нравиться, и все, что делает, делает исключительно из чувства долга, о котором говорил и мне. Это обожгло сильнее огня, в груди больно укололо.

Взгляд дракона заскользил по моему лицу, пальцы коснулись щеки, и я невольно вздрогнула.

– Не хотел, чтобы все произошло так, – сказал он, убирая мне со лба рыжие пряди. – Ты достойна лучшего. Жаль, что приходится вот так…

Горечь в его голосе заставила внутри сжаться все еще сильней. Даже в самых страшных мыслях я не могла представить себе ситуацию, где буду отвергнута тем, к кому тянется душа.

Спросила дрогнувшим голосом:

– Значит, ты из чувства долга…

Не договорила. Его палец лег мне на губы, Тиаран проговорил:

– Затравленная моя Валенсия, только тебе могла прийти в голову такая безумная мысль.

– Безумная? Почему безумная? – сдавленно спросила я, все глубже осознавая, что этот человек, этот дракон – самый близкий для меня из всех существующих ныне людей. Стало горько от того, что сразу этого не поняла. Как можно было быть такой дурной? Как можно было не услышать при первом его зове всю полноту и близость голоса? Ведь при его звуке все во мне откликается, тянется навстречу.

Тиаран посмотрел на меня очень внимательно, затем взял мое лицо в ладони и произнес горячим шепотом:

– Безумная потому, что я дракон де Фламер. Для нас существует только одна любовь. И она с истинной парой. А моя пара – ты, Валенсия. Я буквально вижу твои мысли и сомнения. Но забудь их. Единственное, что угрожает нам, это сумрак и проточины. Просто мне действительно жаль, что наш первый раз произойдет так.

– Наш? – выдохнула я. – У тебя он тоже первый?

– Я же с детства заточен в грезе, – с улыбкой проговорил дракон.

К щекам в который раз прилило тепло, я смутилась от собственной прямоты, а он добавил:

– Но даже если бы не был, это все равно был бы первый. Дракон не возжелает никого, кроме своей избранной.

Эти слова пролились бальзамом на душу, я едва удержала глупую улыбку. Все казалось каким-то безумием, я в мире грез в объятиях своей истинной пары, которая является драконом, там, в реальности наверняка творится настоящее безумие. Но мне все равно, потому что я впервые чувствую себя в безопасности и по-настоящему нужной.

Наверное, он как-то уловил мое состояние, сказал:

– Мы в мире грез, но кое-что я все же могу сделать.

Дракон прижал меня к себе, все закружилось, а в следующую секунду мы оказались на широком ложе в беседке, уже целой, из белоснежного мрамора.

Шелковые простыни приятно холодят кожу, а горячее, нагое тело дракона напротив – опаляет, будоражит и заставляет кровь по венам бежать быстрее.

Он наклонился надо мной, сверкая грудными мышцами, выпуклыми и мощными, я затаилась, лежа на спине, не в силах оторвать взгляда от его прекрасного лица, свисающих по бокам золотым волосам, груди, живота…

Ниже опускать взгляд постеснялась, но догадывалась, что именно там. От смущения меня вновь охватил жар, дракон улыбнулся, обнажая ровные, белые зубы.

– Ничего не бойся, – сказал он.

– Я не боюсь… с тобой ничего не боюсь. Только….

– Только что?

– Лженареченный… – спустя секунду все же ответила я. – Он, наверное, в бешенстве. Я так долго без сознания…

Пальцы дракона скользнули по моей шее, оставляя жаркий след, я вздрогнула, а он сказал:

– Сейчас, когда ты сняла с меня печать сумрака, время здесь потекло иначе. Когда ты очнешься, там пройдет не больше секунды.