Через пять минут Хусейн Адхам был готов к отъезду. Мы вышли во двор. Я сел вместе с комиссаром в его джип. Сзади нас расположился помощник. Сокольников последовал за внедорожником комиссара на «лансере». До управления мы ехали молча. Начальник уголовной полиции ловко зарулил на стоянку.

— Приехали! — сказал он и вышел из автомобиля.

Я двинулся вслед за комиссаром. Мой друг остался в машине. В холле управления господина Адхама встретил дежурный. Не обратив на него внимания, мы прошли мимо. Комиссар провел меня длинным коридором, в конце которого находилась лестница. Она вела вниз во внутреннюю тюрьму управления. Мы спустились в подвал. Он представлял собой большое прямоугольное помещение. По его периметру находились камеры. Комиссар подвел меня к одной из них и открыл своим ключом. Видимо, шеф уголовной полиции держал здесь арестованных по его усмотрению людей, доступ к которым имел только лично он. Комиссар первым вошел в камеру. Я последовал за ним. Помощник остался в коридоре.

Тюремная камера представляла собой тесную, метр на полтора, каменную клетку. В ней ничего не было: ни стула, ни лежанки, ни стола. На полу стояла грязная банка с водой. В одном из углов камеры в полу имелась дыра сантиметров двадцать в диаметре. По тяжелому, неприятному запаху, исходившему оттуда, я догадался, что это место для отправления естественной нужды арестованными. На полу сидел человек. При звуках шагов он поднял голову. Хотя в камере было темно, так как лампочка в сорок ватт, горевшая в коридоре под потолком, не давала должного освещения, узник сразу узнал меня. Я всегда считал, что в СВР служили отлично подготовленные профессионалы, и не ошибся. Офицер безопасности даже бровью не повел, хотя понял, что в моем лице к нему пришла надежда на спасение. Его самообладанию можно было позавидовать.

— Встать! — приказал ему комиссар. Игорь Разумов поднялся с пола. — На выход! — толкнул его полицейский. Офицер СВР вышел из камеры.

— Он ваш, господин… — не зная, как ко мне обратиться, сказал комиссар.

— Когда этот русский будет в машине, тогда и произведем окончательный расчет! — омрачил я преждевременную радость полицейского. Тот как-то недобро взглянул на меня. После этого он кивнул своему помощнику, который сразу же выхватил пистолет и направил его ствол на меня. Черная дырочка дула пистолета смотрела прямо в мой живот.

— Вы считаете, я поверил, что вы от «Полковника»? — засмеялся комиссар. — Да он вообще не знает о русском! Это моя инициатива! Деньги! — с угрозой в голосе прошипел господин Адхам. Приблизившись ко мне, комиссар залез в мой карман и вытащил оттуда пачку долларов. Постучав ею по ладони, как это полчаса назад делал я, он сунул деньги к себе в пиджак.

— Ганнам, иди к дежурному! Пусть пришлет сюда пару человек! — приказал комиссар своему помощнику.

— А как же вы, господин?

— Иди, иди! Я справлюсь! — ухмыльнулся Адхам, вытащив из-под мышки пистолет. Видимо, когда он одевался, то не забыл надеть оперативную кобуру и сунуть в нее оружие. Все учел хитрый комиссар, но не знал он одного, что имеет дело не просто с сотрудником посольства, за коего принял меня, а с бывшим офицером армейского спецназа Главного разведывательного управления. Ни комиссар, ни его помощник даже не успели понять, что произошло. Но когда шеф полиции очнулся, то обнаружил себя лежавшим на каменном полу, причем оружия у него уже не было. Он тряхнул головой и хотел встать на ноги, но не смог опереться на руку, в которой секунду назад держал пистолет, так как она сильно болела в локте. Комиссар хотел закричать, но я ногой наступил ему на губы и тихо сказал:

— Не делай этого, не надо! Понял? А то будет очень-очень больно! — Для убедительности своих намерений я так сильно придавил, что по подбородку шефа полиции потекла кровь. Глаза комиссара наполнились животным ужасом.

— Затащи этого в камеру! — кивнул я в сторону лежавшего помощника. Игорь тут же подхватил под мышки бесчувственное тело араба и затащил его в камеру.

— Вытри кровь и пошли! Одно слово — и ты труп! — предупредил я комиссара и выразительно указал глазами на помощника. Но господин Адхам был опытным полицейским. Комиссар сразу понял, что, после того как мы при его содействии покинем здание управления, он станет тем самым лишним свидетелем, которого за ненадобностью, как правило, ликвидируют.

Когда мы вышли в холл, там кроме дежурного офицера находились еще несколько полицейских. Во главе нашей процессии шел Игорь Разумов, за ним следовали я и комиссар. Как только мы поравнялись с оперативниками, то начальник полиции резко прыгнул в сторону, что-то крикнул и тут же упал на мраморный пол. Что он прокричал, я не понял, но то, что он сделает прыжок вправо от меня и обязательно упадет на пол, предположить было нетрудно. Моя реакция на действия комиссара была мгновенной. И хотя начальник полиции смог подать сигнал тревоги своим подчиненным, будучи еще живым, но только вот на пол приземлился уже его труп. В момент падения из кармана начальника выпала пачка долларов. Резинка на них лопнула, и ассигнации рассыпались возле тела убитого комиссара.

Находившиеся в зале полицейские не сразу поняли, что произошло. Пока они с удивлением смотрели, как возле головы их начальника расползается лужа крови, и на кучу непонятно откуда взявшихся долларов, мне хватило времени, чтобы разделаться с ними. Я толкнул Игоря к выходу, а сам, словно на стрельбище, с двух рук от бедра на бегу начал всаживать пули в остолбеневших полицейских. Правда, их замешательство длилось недолго. Они быстро пришли в себя, заметались по залу, попытались выхватить пистолеты, чтобы открыть ответную стрельбу, но все их попытки уже были тщетны.

Нужно сказать, что офицер безопасности не подвел меня в этих форс-мажорных обстоятельствах. Он открыл дверь и, увидев на улице «лансер», подал знак рукой. Сокольников, услышав выстрелы внутри здания, сразу понял, что мы влипли. Через секунду его автомобиль уже стоял возле выхода. Я с разгона залетел на переднее сиденье, и Димка до отказа надавил на педаль акселератора. Мотор взревел всей своей почти трехсотсильной мощью. После чего, взвизгнув резиной по асфальту и оставив на дорожном покрытии две черные полосы, наш «Эволюшн» сорвался с места и растворился в темноте ночного города.

* * *

Будильник мобильного телефона разбудил меня рано утром ровно в шесть. Вчера мы легли очень поздно. На виллу в «Зеленую зону» ехать было нельзя. Ночью там было полно патрулей, к тому же въезды в данный район перекрывались блокпостами, и запросто можно было нарваться на неприятности. Поэтому мы завезли офицера безопасности Разумова в посольство и отправились на одну из наших конспиративных квартир. По пути нам пришлось освободиться от автомобиля, так как он вполне мог быть зафиксирован камерой наружного наблюдения, когда Сокольников ждал нас возле полицейского управления.

Я не привык залеживаться в постели, поэтому тут же вскочил и принялся делать легкую разминку. Сокольников вышел из соседней комнаты.

— Доброе утро! Кофе будешь?

Вместо ответа я просто кивнул и продолжил делать гимнастику. Димка в это время гремел на кухне посудой. Минут через десять он пригласил на завтрак.