— Его нет! Что будем делать? — поинтересовался Сокольников.

— Идешь к дежурному и спрашиваешь, где сейчас комиссар.

— Хорошо!

Димка направился к дверям управления полиции. Через минуту я также вылез из машины и занял позицию возле входа в комиссариат. Сокольников тем временем подошел к дежурному офицеру и спросил, где можно увидеть его шефа. Полицейский плохо понимал по-английски, поэтому толком ответить ничего не смог, но то, что с ним говорили на английском языке, произвело на дежурного большое впечатление. Он вскочил со своего места и забегал вокруг Димки, приговаривая:

— Мистер, мистер! Простите! Добро пожаловать!

Видимо, это было все, что он мог сказать по-английски. Видя, что от дежурного он не добьется внятного ответа, Сокольников направился к выходу, когда его неожиданно на довольно сносном английском кто-то окликнул. Димка остановился. К нему подошел невысокого роста араб, который представился как помощник комиссара полиции Адхама.

— Вам нужен господин Хусейн?

— Да, хотелось бы с ним переговорить по важному делу, — ответил Димка.

— Он будет только послезавтра! — сказал помощник комиссара и так выразительно посмотрел на Сокольникова, что тот без лишних слов понял, как вести дальше разговор с этим арабским полицейским. Димка достал из кармана брюк двадцатидолларовую ассигнацию.

— Вы не могли бы, уважаемый, сказать, как можно найти комиссара? Но мне он нужен именно сегодня!

Глаза у помощника загорелись. Он довольно ухмыльнулся и еле слышно проговорил:

— Сэр, если вы добавите еще пару бумажек по пятьдесят, то я не только скажу, куда уехал шеф, но и лично укажу самую короткую дорогу туда, где он сейчас находится!

Помощник прекрасно знал, что комиссар имеет очень близкие отношения с американцами из частной охранной компании «Блэк Вотар». Сокольникова, естественно, он видел впервые, но безукоризненный Димкин английский и его уверенность сделали свое дело. Помощник понимал, что может вызвать гнев своего начальника, если вдруг окажется, что американцы приезжали по весьма важному вопросу, а он, будучи правой рукой комиссара полиции, не сообщил шефу об их визите. Такая ошибка могла поломать карьеру молодого и амбициозного иракца. А пополнять армию безработных в нынешних условиях ему очень не хотелось.

Сокольников молча вынул из кармана еще две пятидесятидолларовые бумажки и сказал:

— Получишь после того, как я увижу твоего босса!

Помощник, радостный и веселый от внезапно подвернувшегося крупного заработка, двинулся к выходу, крикнув дежурному, что едет на происшествие в район аэропорта.

На дорогу от управления до улицы Саадун, на которой находился дом, где комиссар снимал квартиру, мы затратили не более десяти минут. Его помощник нажал кнопку звонка на пульте вызова. Прошло больше минуты, прежде чем ему ответили.

— Это ты, Ганнам?

— Да, господин комиссар!

— Зачем приехал? Я же сказал, что только в крайнем случае! — раздраженным голосом громко сказал шеф уголовной полиции.

— К вам, господин комиссар, приехали очень важные гости, а вы сами мне говорили, что если… — начал испуганно мямлить помощник. Видимо, комиссар уже давно сотрудничал с оккупационными властями, и действие его помощника, ошибочно принявшего меня и моего друга за американцев, очень помогло нам. Поэтому, не сговариваясь, мы решили играть роль тех, с кем имел отношения комиссар полиции. Сокольников отодвинул в сторону Ганнама, встал напротив переговорного устройства, в котором была вмонтирована видеокамера, и уверенно сказал:

— Привет, комиссар! Открывай, дружище, дверь, у нас очень важное дело!

Твердость, небольшая развязность в поведении и повелительные нотки в голосе Димки сделали свое дело; они окончательно убедили шефа полиции, что перед ним действительно американцы.

— Вы от «Полковника»? — спросил он.

— От него, от него! Открывай! Он приказал нам произвести окончательный расчет! — продолжал блефовать мой друг. Видимо, Сокольников своей последней фразой попал точно в цель, так как после этих слов замок тут же щелкнул и тяжелая металлическая дверь открылась. Первым вошел мой друг, за ним — помощник комиссара, я замыкал процессию. В просторном холле нас встретил сам Хусейн Адхам. Он был в домашнем халате и тапочках на босу ногу.

— Прошу, господа! — пригласил нас комиссар в гостиную.

Мы прошли. Осмотрелись. В гостиной стояли небольшой столик, пара кресел и диван. Сокольников не стал, как говорится, ходить вокруг да около, а сразу спросил комиссара:

— Русский где?

В этот вечер фортуна буквально благоволила моему другу, поэтому на его прямой вопрос полицейский сразу ответил:

— У меня, в управлении!

— Он нам нужен! Мы его забираем! — тоном, не терпящим возражения, сквозь зубы процедил Сокольников.

— Прямо сейчас?

— Сию минуту!

— Но «Полковник» приказал мне держать его пока у нас! Он не предупреждал, что…

В этот момент мне стало понятно, что везение может отвернуться от нас. Надо было как-то спасать благоприятно складывавшуюся ситуацию. Решение пришло само по себе: я вынул из кармана толстую пачку стодолларовых купюр. Деньги произвели на комиссара и его помощника магическое впечатление.

— «Полковник» распорядился окончательно рассчитаться с вами, господин Адхам! Мы очень дорожим сотрудничеством с таким человеком! Кстати, сколько… — Я специально сделал паузу, так как не знал, получил ли комиссар задаток за свои услуги или нет, но он сам поспешил мне на помощь, торопливо подсказав:

— Мы не успели обговорить с ним сумму, он говорил что-то… — Я догадался, что сумма вознаграждения не была согласована, а потому сам определил ее.

— Что-то о двадцати тысячах долларов?

При этих словах я постукивал пачкой денег по ладони и смотрел прямо в глаза комиссару. У того от названной мной суммы глаза сделались как чайные блюдца. Видимо, он никогда не мечтал получить столько долларов за задержание сотрудника российского посольства. Адхам даже не смог ответить мне, а только качал головой в знак согласия. Его помощник вообще потерял дар речи и буквально остолбенел.

— Собирайтесь, господин комиссар! Едем! — подтолкнул его сзади мой друг.

— Да, да, да! Конечно! А…

— Деньги в обмен на русского! — сказал я, после чего комиссар тут же бросился в соседнюю комнату. Когда он открыл дверь, то в образовавшейся проем я успел увидеть, что на большой двуспальной кровати возлежит молодая девушка явно славянской внешности. Комиссар коротко бросил ей по-английски, что будет через час, на что юное создание никак не отреагировало. Видимо, девушка не испытывала особой радости от общения с этим арабом. «Дурочка, — подумал я, — наверно, предложили ей работу в Турции или Израиле, а оказалась в борделе проституткой».