Лейтенант был безоружен и не отдавал приказа подчинённым достать оружие. Питер задумался, но расслабляться не стал.

– Человек-паук, – обратился к нему лейтенант. – Хочу поблагодарить тебя за задержание Убийцы-людоеда. Теперь жители Нью-Йорка могут спать спокойно, зная, что маньяк за решёткой.

Человек-паук осторожно кивнул, ожидая после хорошей новости услышать плохую. Полицейские сгрудились вокруг, и Питер с трудом сдерживался, чтобы не прыгнуть на ближайший фонарный столб.

– Хорошая работа, – продолжил лейтенант. – После того, что тебе устроил Крэйвен, у тебя ещё хватило сил разобраться с этим психопатом.

Лейтенант покраснел и протянул руку.

– От имени департамента полиции Нью– Йорка и как отец двух дочерей хочу поблагодарить тебя… и принести извинения.

Человек-паук осторожно, но твёрдо пожал протянутую руку. Полицейские зааплодировали. Услышав шквал аплодисментов, Человек-паук испытал облегчение и признательность. Лейтенант кивнул и вернулся в здание. Полицейские последовали за ним, уводя Паразита и одобрительно похлопывая Человека-паука по спине.

Питер улыбнулся и снова глубоко вздохнул. Набрав в грудь воздуха и зажмурившись, он чувствовал, как его мокрый костюм подсыхает на солнце. Он ждал, что к нему снова придут видения кладбища и призраков, но те не появлялись.

Однако его насторожили слова лейтенанта. «После того, что тебе устроил Крэйвен…» Откуда лейтенанту это знать?

Питер осмотрелся, увидел, что вокруг никого нет, и выпустил паутину. Взмывая в воздух, он перескочил через припаркованные патрульные автомобили и направился на север, лавируя между небоскрёбами.

Он снизился, пролетев над газетным киоском. На прилавке лежали пачки со свежим выпуском «Бьюгл». На первой полосе красовалось огромное цветное фото Крэйвена-охотника в полном боевом облачении и в окружении трофеев. Рядом было ещё одно фото, на котором двое детективов стояли в роскошном кабинете на фоне гроба, который Человек-паук наверняка бы узнал, если бы остановился взглянуть, и демонстрировали письмо. Напечатанный крупным шрифтом над фотографиями и статьёй заголовок мог бы дать Питеру Паркеру ответы на все его вопросы: «ПРИЗНАНИЕ КРЭЙВЕНА».

Но Человек-паук слишком торопился, ему было не до чтения. Он был уже в нескольких кварталах от киоска и двигался в сторону Даунтауна, любуясь то и дело появлявшимся из-за громад небоскрёбов солнцем. Слова лейтенанта не давали ему покоя. Чтобы понять, что тот имел в виду, нужно было добраться до особняка Крэйвена. Человек-паук дотронулся до ладони и выпустил ещё одну нить паутины.

«Худшее позади, – думал Питер. – Худшее позади, а я всё ещё жив».

Безумная игра Крэйвена, в ходе которой он отравил Питера, похоронил его заживо и украл его доброе имя, едва не заставила Питера поступиться своими принципами и человечностью. Однако он по-прежнему был жив, здоров и продолжал сражаться.

Дядя Бен, я жив. Я ещё здесь.

Разумеется, он не был уверен, станет ли Крэйвен дожидаться его. Крэйвен сказал, что не будет больше охотиться, и у Питера было непонятное ощущение, что тот сдержит своё слово.

«Боже, – думал Питер, с улыбкой подставляя израненное лицо ветру. – Боже, как я счастлив вернуться».

Он размышлял, получится ли у него. Ему предстояло не самое приятное дело. Когда он выяснит, кем были жертвы Крэйвена и Паразита, чувство вины обязательно вернётся. Он всегда будет беспокоиться, всегда будет страдать, зная, что кто-то погиб лишь потому, что Питер когда-то надел маску Человека-паука.

Тем не менее Питер понимал, что его переживания и забота означали, что под маской он остаётся человеком. Ответственность, которую он чувствовал, была не столько следствием его особой силы, сколько его любви к людям. Эта любовь делала его героем. Поэтому Питеру хотелось сказать лейтенанту, что он выдержит любые испытания, уготованные Крэйвеном или Паразитом.

Он чувствовал себя легко и свободно, но по– прежнему ожидал момента, когда его разум помутится. Питер ждал пробуждения своего подсознания, ждал, когда галлюцинации вновь заставят его глотку сжаться. Неужели он снова увидит себя похороненным? Неужели то чувство покоя, переполняющее его тело, то чувство полёта и преодоления всех невзгод на самом деле лишь сон, который скоро развеется?

«Нет, – решил Питер. – Не может быть». Сейчас он так близко к небу, что не может оказаться погребённым под землю.

Он бесшабашно летел над крышами. Как кто-то может чувствовать себя похороненным, когда над его головой такое яркое солнце, голубое небо, а впереди – вся жизнь?

Питер сбавил темп и свернул на улицу, ведущую к дому Крэйвена. Он заметил, что его дыхание стало спокойнее, волнение почти ушло.

Боже, как я счастлив вернуться. Я жив. Жив.

Чувствовать собственное дыхание было, как никогда, приятно. Вдох, выдох. Жаль, что нельзя сказать того же о сырой, вонючей одежде. Ну и вонь. Будто протухшее суши в вакуумной упаковке. Без паяльной лампы и долгого-долгого душа не обойтись. А может, и без нового носа.

Усталый, но чувствующий невероятное облегчение, Питер прислушался к своему сердцу. Человек-паук вернулся. Крэйвен проиграл, и теперь Человек-паук свершит над ним правосудие. Питер сосредоточился на отдалённом, более зловещем звуке, выпустил паутину и направился на зов африканских барабанов.

– БОЯТЬСЯ НЕЧЕГО, – произнёс голос. – Никто не причинит тебе вреда.

В углу камеры, среди осколков посуды и объедков, сидел Эдвард и сквозь пальцы смотрел на стену. Он медленно поднялся на четвереньки и поплёлся к камере.

– Вот так-то лучше, – радостно продолжил голос. – Не бойся. Я хочу тебе помочь.

Эдвард усмехнулся и, зарычав, плюнул в камеру.

– Лжец! Лжец!

Голос казался уязвлённым.

– Эдвард, зачем мне тебя обманывать?

– Все меня обманывают! Все прячутся за масками!

– Эдвард, о ком ты говоришь? Кто тебя обманул? Но Эдвард уже проковылял обратно в угол, свернулся клубочком и закрыл лицо руками. Ему не хотелось отвечать, и голос замолчал на некоторое время.

Через час он вернулся, и Эдвард вскочил, неистово крича и брызжа слюной. Его глаза налились кровью.

– Я тебя сожру! – колотил он кулаками по стене. – Сожру!

– Нет, – ответил голос. – Никого ты не сожрёшь. Ты не хочешь никого есть.

– Нет, хочу! Хочу есть плоть и глодать кости!

– Ты говоришь как Паразит. Но ты не Паразит.

– А кто я тогда? – заскрежетал зубами Эдвард.