Официанты разносят бокалы с шампанским и шипучим лимонадом с полосатыми трубочками. Я понимаю, что почти ничего не ела за день и очень голодна. Я направляюсь к фуршетному столу, с радостью отмечая, что там есть настоящая еда, а не только канапе. Я начинаю наполнять тарелку виноградом, клубникой и креветками и замечаю рядом женщину на позднем сроке беременности, которая делает то же.

Когда мы одновременно тянемся за сэндвичем с курицей, она поворачивается и говорит:

– О, и снова здравствуй!

Я тупо смотрю на девушку, силясь понять, почему это лицо кажется мне таким знакомым. Затем вспоминаю, что мы вместе были на сцене, но она сидела с противоположной стороны, так что я видела ее мельком.

– Вы жена Кэллама Гриффина, – говорю я.

Девушка громко и заразительно смеется.

– Ты не узнала меня, Симона? Все из-за живота?

Она поворачивается ко мне боком, чтобы продемонстрировать свой беременный живот во всей красе.

Но я не могу отвести взгляд от ее лица – эти яркие серые глаза на фоне загорелой кожи и широкая белозубая улыбка.

– Аида! – выдыхаю я.

Она была тощей дикой девчонкой, почти зверенышем. Я не могу сопоставить тот образ, который помню, – ободранные коленки, спутанные волосы, грязная мальчишеская одежда – с этой элегантной женщиной, стоящей передо мной.

– Ты такая красивая! – не подумав, говорю я.

Аида смеется лишь сильнее. Похоже, я сказала самую смешную шутку в мире.

– Спорим, такого ты не ожидала! – говорит она. – Никто не думал, что я вырасту в горячую штучку, когда я носилась по округе, как Маугли, терроризируя соседских детишек. Как-то я целое лето не носила обувь и не чистила зубы.

Мне хочется ее обнять. Мне всегда нравились Аида и Себастиан, и даже Неро. Энзо тоже тепло ко мне относился. Они все были добры ко мне – куда больше, чем я того заслуживала.

– Читала твои интервью в «Вэнити Фэйр», – говорит Аида. – Я все надеялась, что ты передашь мне привет, но не повезло…

– Боже, я ненавижу эти штуки, – качаю я головой.

– Самая высокооплачиваемая модель 2019 года, – продолжает она. – Я за тобой слежу.

Я чувствую, что краснею. Никогда не любила свою популярность. К счастью, даже топ-модели не так знамениты, как актеры и музыканты. И нас не так легко узнать без команды парикмахеров и визажистов, так что бо́льшую часть времени я могу сохранять анонимность.

– Кто номер один в этом году? – поддразнивающе спрашивает Аида. – Ты уже ненавидишь эту сучку?

– Я правда не особо слежу за всем этим, – качаю я головой. – В смысле, я благодарна за работу, которая у меня есть, но…

– Ой, да брось, – говорит Аида. – Мне нужны все грязные подробности. Кто хороший, а кто тот еще говнюк? Кто с кем спит, о чем я ни за что не догадаюсь?

Не могу поверить, что Аиде удалось сохранить ту необузданную энергию, которая была у нее в детстве. Она такая оживленная и игривая. В ней есть вся joie de vivre[47] мира, в то время как во мне, кажется, ее больше нет ни сколечко.

Я пытаюсь подыграть, думая о том, что могло бы удивить девушку.

– Ну, – говорю я. – Был один фотограф…

Прежде чем я успеваю закончить, к нам подходит Кэллам Гриффин.

– Прошу прощения, у нас не было возможности познакомиться как следует, – говорит он, пожимая мне руку.

– Да, – отвечает ему Аида притворно-надменным тоном. – Как неосмотрительно с твоей стороны было не представиться посреди этой пальбы, дорогой.

– Я вижу, вы уже познакомились с моей женой, – говорит Кэллам. Судя по всему, он уже привык к подколам Аиды.

– Вообще-то мы знакомы уже давно, – говорит она.

– Вот как? – Кэллам поднимает густую бровь.

– Точно. А ты и не знал, что я лучшая подружка самой красивой женщины в мире, верно?

– Я женат на самой красивой женщине в мире, – с улыбкой отвечает Кэллам.

– О боже! – Аида сжимает его руку. – Ну что за очаровашка. Неудивительно, что тебя все избирают.

– Спасибо, что посетили сегодняшний митинг, – обращается ко мне Кэллам. – Это благое дело.

– Да, спасибо, Симона, – торжественно произносит Аида. – Я знаю, что большинство людей в мире выступают за торговлю детьми, но не ты. Ты твердо против этого, и я уважаю твою позицию.

– Да, я против, – отвечаю я, стараясь не рассмеяться. Аида ни капли не изменилась. Может, девушка и выросла и теперь даже выглядит как жена политика, но в душе она такая же легкомысленная.

Снова глядя на живот Аиды, я говорю:

– Поздравляю вас. Уже знаете, кто это будет?

– Мальчик, – с гордостью произносит Кэллам. Думаю, он в любом случае был бы горд, но я достаточно встречалась с Данте, чтобы понимать, как много значит сын для продолжения династии.

– Как здорово! У меня… – Я обрываю фразу на полуслове. Не подумав, я чуть не сказала, что у меня тоже есть сын.

– Что? – спрашивает Аида. Ее проницательные серые глаза изучают мое лицо. Я слишком хорошо помню, как она умна и догадлива.

– Я хотела сказать, что у меня нет слов, чтобы выразить, как я за вас рада. Я уверена, что тво…я семья ждет не дождется пополнения.

Впервые в разговоре с ней я упоминаю Данте, пусть и косвенно.

Аида все еще внимательно смотрит на меня, чуть наклонив голову.

– Это так, – мягко говорит она. – Вся семья.

Зная любопытство девушки, я удивлена, что она до сих пор не спросила меня про Данте. Вряд ли ее молчание означает что-то хорошее. Должно быть, Аида знает, что расстались мы не очень красиво.

– О, – говорит Кэллам. – А вот и Ри.

Я слежу за направлением его взгляда и вижу Риону Гриффин, одетую в потрясающее платье цвета кобальт. Это сдержанное платье с длинными рукавами, но оно идеально облегает ее фигуру. Этот насыщенный синий цвет на фоне ее кремовой кожи и ярких волос цепляет взгляд куда сильнее, чем оголенные части тела.

Разумеется, в десятке шагов от нее следует Данте. Мое сердце взлетает, как встревоженная птичка. Столь же быстро его пронзает насквозь стрела, когда суровый взгляд Данте скользит по мне, словно меня здесь и нет.

Неужели они с Рионой пришли сюда вместе? Должно быть, раз они прибыли в одно время.

Я чувствую на себя взгляд Аиды – она следит за моей реакцией на ее брата. Жаль, я не могу сделать такое же каменное лицо, как у Данте.

– Давай, – резко говорит Аида, хватая меня под руку. – Пойдем поздороваемся.

У меня нет выбора. Она тащит меня к Данте с удивительной силой. Такой крепкой хватки