Гендон вздохнул и пробормотал про себя: «Бедный помешанный!Он все еще поглощен своей трогательной мечтой».

— Но у меня есть план, который поможет нам обоимвосстановить свои права. Я напишу бумагу на трех языках: по-латыни, по-греческии по-английски; а ты завтра утром скачи с ней в Лондон! Не отдавай никому,кроме моего дяди, лорда Гертфорда; когда он увидит ее, он сразу узнает, что этописал я. Он пришлет за мною.

— Не лучше ли нам будет, мой принц, подождать здесь, пока ядокажу свои права и вступлю во владение своими поместьями? Мне тогда будетгораздо удобнее…

Король властно перебил его:

— Молчи! Что такое твои ничтожные поместья и твои жалкиеинтересы, когда дело идет о благе нации и неприкосновенности престола! — Иприбавил уже мягче, как бы сожалея о своей суровости: — Повинуйся мне безбоязни! Я восстановлю тебя в твоих правах. Я возвращу тебе все, что у тебябыло, и даже увеличу твои владения. Я припомню твои услуги и вознагражу тебя. —С этими словами он взял перо и принялся за работу. Гендон с любовью смотрел нанего, говоря себе: «Будь здесь темно, я мог бы подумать, что со мноюдействительно говорит король; когда он разгневан, он мечет громы и молнии,словно настоящий король. Где он этому научился? Вон он там царапаетбессмысленные каракули, воображая, что это латинские и греческие слова! Еслитолько мне не удастся придумать какую-нибудь хитрость, чтобы отвлечь его, мнепридется завтра притвориться, будто я отправляюсь в путь исполнять его нелепоепоручение».

Через минуту мысли сэра Майлса уже вернулись к недавнимсобытиям. Он был так поглощен своими думами, что, когда король подал емуисписанную бумагу, он взял ее и машинально положил в карман.

— Как она удивительно странно вела себя! — бормотал он. —Она как будто узнала меня, а как будто и не узнала. Я понимаю, однопротиворечит другому; я не могу примирить этих мыслей и в то же время не могуотогнать ни ту ни другую, и не могу дать одной из них перевес над другой.Казалось бы, все так просто: она должна была узнать мое лицо, мой голос, —могло ли быть иначе? А между тем она сказала, что не узнает меня, — значит, онав самом деле меня не узнала, потому что она не умеет лгать. Постой, я, кажется,начинаю понимать! Может быть, он уговорил ее, заставил солгать, принудил силой?Да, загадка разгадана. У нее был такой вид, словно она чуть не умерла отстраха… Ну конечно, она действовала по его принуждению! Я ее отыщу, я найду ее:теперь, когда его нет, она ничего не утаит от меня. Она припомнит былыевремена, когда мы вместе играли детьми; это смягчит ее сердце, и она не станетбольше лукавить, она признает меня. В ней нет вероломства, она всегда былачестна и правдива. В те дни она любила меня. Это служит мне порукой: коголюбят, того не обманывают.

Он поспешно направился к двери, но в то же мгновение дверьотворилась и вошла леди Эдит. Она была очень бледна, но шла твердой поступью;осанка ее была полна изящества и кроткого достоинства, а лицо по-прежнему былопечально.

Майлс кинулся к ней, полный доверия, но она остановила егоедва заметным жестом. Она села и попросила его тоже сесть. Этим она заставилаего забыть, что они старые друзья, заставила его почувствовать себя чужим,гостем. Это было для него неожиданностью, и он от удивления так растерялся, чтосам готов был усомниться, точно ли он тот, за кого выдает себя. Леди Эдитсказала:

— Сэр, я пришла предостеречь вас. Помешанных, кажется,нельзя убедить в том, что они ошибаются; но их можно уговорить, чтобы ониизбежали опасности. Я полагаю, вы верите в правдивость своих мечтаний, а значит— вы не преступник; но не говорите о своих заблуждениях здесь, так как этоопасно.

Она пристально посмотрела Майлсу в глаза, потом прибавила,подчеркивая слова:

— Это тем более опасно, что вы очень похожи на нашегобедного мальчика, которого уже нет в живых.

— Господи, сударыня, но ведь он и есть я!

— Я искренне верю, что вы это думаете, сэр. Я не сомневаюсьв вашей честности, я только предостерегаю вас. Мой муж — полный хозяин во всейздешней местности, его власть почти безгранична, он может обогатить кого угоднои кого угодно разорить. Если бы вы не были похожи на человека, за котороговыдаете себя, он, может быть, позволил бы вам спокойно тешиться вашей мечтой;но, верьте мне, я хорошо его знаю, я знаю, что он сделает: он скажет всем, чтовы сумасшедший самозванец, и все будут вторить ему.

Она снова устремила на Майлса пристальный взгляд иприбавила:

— Если бы вы на самом деле были Майлсом Гендоном, и мой мужзнал бы это, и знала бы вся округа — обдумайте мои слова и взвесьте их! — выподверглись бы той же опасности и точно так же не ушли бы от наказания; онотрекся бы от вас и донес бы на вас, и здесь не нашлось бы ни одного человека,у которого хватило бы смелости оказать вам поддержку.

— Этому я вполне верю, — с горечью сказал Майлс. — Если онимеет власть приказать человеку, который всю жизнь был моим другом, изменитьмне и отречься от меня и друг этот его слушается, то тем более ему будутповиноваться те, кто не связан со мной узами преданности и дружбы, кто боитсяпотерять кусок хлеба.

Щеки леди Эдит слегка порозовели, она потупила глаза; ноголос ее по-прежнему звучал твердо:

— Я вас предупредила и предупреждаю еще раз: уезжайтеотсюда! Иначе этот человек вас погубит. Это тиран, не знающий жалости. Я егораба, я это знаю. Бедный Майлс, и Артур, и мой милый опекун сэр Ричардосвободились от него и спокойны, — лучше бы вам быть с ними, чем остатьсяздесь, в когтях этого злодея. Ваши притязания — посягательство на его титул ибогатство; вы напали на него в его собственном доме, и вы погибли, еслиостанетесь тут. Уходите! Не медлите! Если вам нужны деньги, прошу вас, возьмитеэтот кошелек и подкупите слуг, чтобы они пропустили вас. Послушайте меня, несчастный,и бегите, пока есть время.

Майлс отстранил рукою протянутый ему кошелек и встал.

— Исполните одну мою просьбу, — сказал он. — Посмотрите мнепрямо в глаза, я хочу видеть, вынесете ли вы мой взгляд. Так. Теперь отвечайтемне: кто я? Майлс Гендон?

— Нет. Я вас не знаю.

— Поклянитесь!

Ответ прозвучал тихо, но отчетливо:

— Клянусь!

— Невероятно!

— Бегите! Зачем вы теряете драгоценное время? Бегите,спасайтесь!

В эту минуту в комнату ворвались солдаты, и началасьотчаянная борьба; но Гендона скоро одолели и потащили прочь. Король тоже былсхвачен; обоих связали и повели в тюрьму.