— Молю небо, чтобы это было так и чтобы другие глаза нашлисходство, которого не нахожу я. Увы! Боюсь, что письмо говорило жестокуюправду.

— Какое письмо?

— Полученное из заморских краев лет шесть или семь томуназад. В нем было сказано, что брат мой погиб в сражении.

— Это ложь! Позови отца, он узнает меня.

— Нельзя позвать того, кто умер.

— Умер? — Голос Майлса зазвучал глухо, и губы его задрожали.— Мой отец умер! О, горькая весть! Радость моя отравлена. Пожалуйста, проводименя к моему брату Артуру, — он узнает меня; узнает и утешит.

— Он тоже умер.

— Боже, будь милостив ко мне, несчастному! Умерли, обаумерли! Достойные умерли, а я, недостойный, остался жить! Ах, пощади меня, неговори, что и леди Эдит…

— Умерла? Нет, она жива.

— Ну, слава богу! Теперь я снова счастлив! Поспеши же, брат,позови ее сюда ко мне! Если и она скажет, что я не я… Но она этого не скажет;нет, нет, она узнает меня. Я глупец, что сомневаюсь в этом. Позови ее, позови истарых слуг; они тоже узнают меня.

— Все они умерли, кроме пятерых: Питера, Гэлси, Дэвида,Бернарда и Маргарэт.

С этими словами Гью вышел из комнаты. Майлс подумал немного,потом начал ходить из угла в угол, бормоча про себя:

— Странное дело: пятеро мерзавцев живы, а двадцать двачестных человека умерли!

Он все ходил взад и вперед и бормотал про себя; онсовершенно забыл о короле. Наконец его величество с неподдельным участиемпроизнес слова, которые можно было, впрочем, принять за насмешку:

— Не огорчайся своей неудачей, бедный человек: есть и другиев этом мире, чья личность и чьи права остаются непризнанными. У тебя естьтоварищ по несчастью.

— Ах, государь, — воскликнул Гендон, слегка покраснев, — неосуждай меня хоть ты! Подожди — и ты увидишь. Я не обманщик — она сама этоскажет; ты услышишь это из прелестнейших уст. Я обманщик? Да ведь я знаю этотстарый зал, эти портреты моих предков, как дитя знает свою детскую. Здесь яродился и вырос, государь, я говорю правду, я не стал бы обманывать тебя; иесли никто другой мне не поверит, умоляю тебя, не сомневайся во мне хоть ты: яэтого не вынесу.

— Я не сомневаюсь в тебе, — сказал король с детскойпростотой и доверчивостью.

— Благодарю тебя от всей души! — с жаром воскликнул Гендон.Он был искренне растроган. А король прибавил так же просто:

— Ведь ты не сомневаешься во мне?

Гендону стало стыдно, и он обрадовался, когда вошел Гью иизбавил его от необходимости ответить.

Вслед за Гью вошла красивая дама, богато одетая, а за неюнесколько слуг в ливреях. Дама шла медленно, опустив голову и глядя в пол. Лицоее было невыразимо грустно. Майлс Гендон бросился к ней, восклицая:

— О моя Эдит, дорогая моя!..

Но Гью спокойно отстранил его и сказал даме:

— Посмотрите на него. Вы его знаете?

При звуке голоса Майлса красавица слегка вздрогнула, щеки еепорозовели; теперь она дрожала всем телом.

Долго стояла она неподвижно и тихо, потом медленно поднялаголову и посмотрела прямо в глаза Гендону испуганным, словно окаменевшимвзглядом; капля за каплей вся кровь отлила от ее лица, и оно покрылосьсмертельной бледностью. Голосом, таким же мертвенным, как ее лицо, она сказала:

— Я не знаю его.

Затем она повернулась, подавив стоя, и нетвердой поступьювышла из комнаты.

Майлс Гендон упал в кресло и закрыл лицо руками. Помолчав,брат его сказал слугам:

— Вот этот человек. Он вам известен?

Они покачали головами. Тогда их господин сказал:

— Слуги не узнают вас, сэр. Боюсь, что это какое-тонедоразумение. Вы видели, моя жена тоже не узнала вас.

— Твоя жена! — В один миг Гью оказался прижатым к стене, ижелезная рука схватила его за горло. — Ах ты, раб с лисьим сердцем! Теперь явсе понимаю! Ты сам написал это лживое письмо, чтобы украсть у меня отцовскоенаследие и невесту. Получай! Теперь убирайся, пока я не замарал своей честнойсолдатской руки убийством такой жалкой твари.

Гью, весь багровый, задыхаясь, едва дошел до ближайшегокресла и повалился в него, приказав слугам схватить и связать разбойника. Слугимедлили. Один из них сказал:

— Он вооружен, сэр Гью, а мы безоружны.

— Вооружен? Так что же! Он один, а вас много. Говорят вам,вяжите его!

Но Майлс посоветовал им быть осторожнее.

— Вы меня знаете: я какой был, такой и остался. Попробуйтетолько ко мне подойти!

Эти слова не прибавили храбрости слугам. Они попятились.

— Убирайтесь, трусы! Вооружитесь и охраняйте все выходы,покуда я пошлю кого-нибудь за стражей, — сказал Гью.

На пороге он обернулся к Майлсу и добавил:

— А вам советую не ухудшать своего положения бесполезнымипопытками к бегству.

— Бегство? Пусть это тебя не беспокоит. Майлс Гендон —хозяин в Гендонском замке и во всех его угодьях. Он здесь останется, несомневайся!

Король посидел немного, подумал, потом посмотрел на Майлса исказал:

— Странно, чрезвычайно странно! Не понимаю, что это значит.

— Нисколько не странно, государь! Я его знаю, от негодругого и ждать нельзя, — он был негодяем со дня рождения.

— О, я говорю не о нем, сэр Майлс!

— Не о нем? Так о чем же? Что тебе кажется странным?

— Что короля до сих пор не хватились…

— Как? Что такое? Я тебя не понимаю.

— Не понимаешь? Разве не кажется тебе удивительным, что повсей стране не рыщут гонцы, разыскивая меня, и не видно нигде объявлений сописанием моей особы? Разве можно не волноваться и не скорбеть, зная, что главагосударства пропал бесследно? Что я скрылся и исчез?

— Совершенно верно, мой король. Я позабыл об этом.