взору улыбнется

Мой неприметный дом в тени ветвей густых,

10 Откуда по холмам и долам

Я часто ухожу бродить путем веселым

Среди деревьев молодых.

Гром колесниц и блеск уборов

И бдение ночных дозоров —

Все кончилось. Ушло величие двора.

Теперь милы тебе молчанье,

Общенье с музами, к наукам прилежанье,

Неведомые здесь вчера.

Увы, искусства и науки

20 От вялой праздности и скуки

Уж не спасут меня. И терпеливый труд

Душе в дремоте и в унынье

И тягостен, и чужд. Мечты о славе ныне

Мой сон тяжелый не прервут.

Уединенье, тень, забвенье,

В безмолвии успокоенье,

Вот все, к чему стремлюсь. Под сению твоей

Укрой меня и, если надо,

Чтоб теплилась еще печальных дней лампада,

30 Любовью сердце мне согрей.

Ведь в жилах кровь кипит, струится,

И жизнь не иссякает, длится,

Пока нас чистый взор в смятенье застает.

Кто, радостный или унылый,

С волнением следы повсюду ищет милой,

Тот бремя дней легко несет.

И я люблю, живу лишь ею,

И в эту темную аллею,

Где, мнится, строгое ее лицо глядит,

40 Всегда в душевной тихой смуте

Под вечер прихожу мечтать о той минуте,

Что нас опять соединит.

Лишь для нее живых созвучий

Поток, недавно столь могучий,

С недвижных уст моих политься вновь готов.

Лишь для нее твой мрак дубравный

Внушает сердцу стих таинственный и плавный,

Язык любви, язык богов.

Когда бы в бездне злодеяний,

50 Уйти от зрелища страданий,

Обресть покой мог тот, чьи праведны дела,

Тогда, Версаль, в твоих аллеях,

Задумчивой тиши, прохладных галереях

Услада б лишь одна была.

Но часто мирные долины,

Холмов зеленые вершины

Внезапно в трауре пред взором предстают.

И тени бледных осужденных

Мне всюду видятся и судей беззаконных,

Вершащих беспощадный суд.

ОДА XI

Молодая узница

“Не гибнет под серпом незрелый колосок,

И лето целое струится в лозах сок:

Нальются грозди невозбранно;

Я тоже юностью цвету и красотой,

Хоть все вокруг томит тревогой и тоской,

Мне умирать еще так рано.

Пусть стоик радостно зовет, встречает смерть:

В слезах надеюсь я, что просветлеет твердь,

Поникнув, я воспряну снова.

10 Придут другие дни на смену горьким дням!

Всегда ли даже мед бывает сладок нам?

Всегда ли море не сурово?

Безбрежная мечта в моей груди живет.

Напрасно надо мной навис тюремный свод,

Меня надежда окрыляет.

Бездушного ловца так избежав сетей,

К широким небесам проворней, веселей

Путь Филомела устремляет.

И мне ли умереть? Ни в чем моей вины

20 И не было, и нет, и безмятежны

Мои, спокойно пробужденье.

Привычке хмуриться на время изменя,

Все улыбаются здесь, глядя на меня,

Почти на грани возрожденья.

Дорога долгая не тяжела ничуть!

Из вязов молодых, что окаймляют путь,

Лишь первые я миновала.

На жизненном пиру мгновение одно

Я побыла,[442] едва пригубила вино,

30 Не выпив полного бокала.[443]

Вслед за весной моей пусть жатва настает.

Как солнце, обойти хочу я небосвод,

Все торжество увидеть года.

Я украшаю сад, блистая на стебле,

И вовсе не хочу, склонясь к сухой земле,

Запомнить лишь лучи восхода.

О, смерть, не торопись! Прочь, прочь ты уходи;

Ступай утешить тех, кто страх таит в груди,

Кому наносит совесть раны.

40 Меня ж манит любовь, и Музы мне поют,

Благословенный ждет в тени дерев приют.

Мне умирать еще так рано”.

Так, грустным узником когда я был, моя

Все ж лира, пробудясь, звучала;[444] слушал я

Невольницы той голос юный,

И, сбросив тяжкий гнет томительных часов,

Слова преображал в мелодию стихов,

И простодушно пели струны.

Быть может, кто-нибудь в иные времена

50 Услышит песни те и спросит, кто она,

Печальным их взволнован ладом.

Дышали грацией ее черты и речь,

И станет дни свои, как и она, беречь

Тот, кто окажется с ней рядом.

РАЗНЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ

ФРАГМЕНТЫ ПОЭМЫ “ГЕРМЕС”

.............................................

Свергайте с алтарей, ничтожных и лукавых,

Всех этих идолов, зловещих и кровавых,

Детей убийств и бед, преступных этих чад,

На их ладонях — кровь, над их кострами — чад.

Найдите образец, достойный преклонений:

Вот праведники — их величие и гений,

И добродетели, и благородный труд

Преобразили мир — за это их и чтут.

Забыв себя, они сердца отдали братьям,

10 Чтоб верную узду ограничений дать им

И гнетом счастия их души бередить,

Дабы, законы дав, их благом наделить

И целью высшею обогатить их жизни,

Внушив понятия о славе и отчизне.

И что же? Им в ответ завистливый народ

В лицо хохочет и презреньем обдает

Все, что дают ему великие святые!

И, как животные, зловредные, тупые,

К руке ласкающей потянутся порой,

20 Чтоб кровью утолить несчастный голод свой.

Что из того? Святой и посреди страданий

Вкушает благодать возвышенных деяний.

Он знает: род людской неправеден, жесток,

И обречен его отверженный пророк;

Он знает: между ним и дикою толпою

Витает неприязнь с досадою глухою.

И что ж? Он любит их, он нужен им самим,

И счастье познает, даруя счастье им.

Их добродетели, их мудрость — не щедроты,

30 Не воздаяние, а плод его работы,