Только Гаррик, видимо, не разделял нашихчувств. И я заподозрил, что, несмотря на защитный костюм и письмо от БваныСимбы, он сильно обескуражен. Эти масаи его встревожили. Они были наши друзья,а не его. Да, конечно, они были наши друзья. С такими людьми встречаешься, какс братьями, они сразу и от всей души принимают тебя за своего, откуда бы ты нибыл родом. Такое отношение к людям свойственно лишь лучшим из англичан, лучшимиз венгров и самым лучшим из испанцев; оно было отличительным свойствомаристократов в те времена, когда еще существовала аристократия. Это – свойствопростых сердец, такие люди редки, и нет ничего приятнее общения с ними.

Опять рядом с машиной бежали только двое, но ите уже стали отставать. Они мчались все так же быстро и легко, но угнаться заавтомобилем было им не под силу. В конце концов я велел Камау резко увеличитьскорость, уверенный, что такой рывок не может обидеть бегунов, гордящихся своейвыносливостью. Они тоже прибавили ходу, но, не догнав нас, только засмеялись, итогда мы высунулись из машины и замахали им руками, а они стояли, опершись накопья, и махали в ответ. Мы расстались добрыми друзьями. Теперь наш путь сновалежал по безлюдным местам, по бездорожью, все вперед, через рощи и зеленуюдолину.

Вскоре деревья стали встречаться чаще, рослитеснее, сказочная страна осталась позади, мы ехали теперь по едва заметнойтропе через густой молодой лес. Порой мы вынуждены были останавливаться иубирать с дороги пень или даже рубить дерево, преграждавшее путь машине. Поройприходилось задним ходом выбираться из зарослей и искать окольного пути, чтобыснова выехать на тропу, расчищая себе путь длинными охотничьими ножами, которыеназываются «панга».

Вандеробо работал плохо, да и Гаррик немногимлучше. Зато М`Кола очень ловко орудовал ножом, он рубил быстро, но чересчурсильно, даже с каким-то ожесточением. Я же обращался с пангой неумело. Этот ножтребует большой гибкости запястья, и к нему трудно сразу привыкнуть – рукабыстро устает, клинок кажется невероятно тяжелым. Я жалел, что у меня нетмичиганского двустороннего топорика, острого, как бритва, которым можно рубитьпо-настоящему, а не сечь кустарник ножом, словно кавалерийской шашкой.

Прорубая себе дорогу, когда проехать былонельзя, лавируя, как только возможно, мы благодаря Камау, который искусно велмашину и великолепно ориентировался, одолели трудную часть пути и сноваочутились на открытой равнине. Вдали, справа от нас, виднелась цепь холмов. Но,на беду, здесь недавно прошел ливень, и приходилось, глядеть в оба: в низинахколеса, разрывая дерн, погружались в скользкую грязь и буксовали. Мы рубиликустарник и дважды брались за лопаты, а потом, убедившись на опыте, что нельзядоверять низким местам, выбрались на высокий край равнины и снова углубились влес. Покружив довольно долго в поисках удобного пути, мы очутились на берегуручья, там, где русло его было перегорожено запрудой, напоминавшей сооружениябобров. На другом берегу мы увидели маисовое поле, обнесенное сплошнойизгородью из кустов колючей акации, и множество пней, рядом несколько явнозаброшенных краалей – огороженных участков с мазанками, а правее, поверх живойизгороди, виднелись конусовидные соломенные крыши хижин. Мы все вылезли измашины, потому что предстояла трудная переправа, да и после нее подняться натот берег можно было только через маисовое поле, усеянное пнями.

Дед уверял, что дождь прошел только сегодня.Утром, когда они с вандеробо проходили здесь, вода еще не перехлестывала череззапруду. Я был подавлен. Уехать от чудесного, девственного леса, где масаивидели куду на тропе, только для того, чтобы теперь застрять у жалкого ручейкана чужом маисовом поле! Встретить здесь возделанные поля я никак не ожидал ибыл зол на судьбу. Что ж, придется просить позволения проехать через маис, еслитолько мы вообще сможем перебраться через ручей и подняться на тот берег. Яразулся и пошел вброд, чтобы исследовать дно. Поваленные кусты и деревцаобразовали на дне плотный настил, и я решил, что с ходу машина без трудапроскочит. М`Кола и Камау согласились со мной, и мы полезли наверх взглянуть,что там. Земля была рыхлая, но под сырым верхним слоем она оказалась сухой, и ярешил, что мы расчистим путь лопатами, если машина пройдет среди пней. Нопрежде, конечно, надо было ее разгрузить.

От хижин к нам шли двое мужчин и мальчик.Когда они приблизились, я сказал: «Джамбо». «Джамбо», – отвечали туземцы,после чего Дед и вандеробо заговорили с ними. Мы с М`Кола переглянулись, и онпокачал головой: он не понимал ни слова. «Наверное, наши просят разрешенияпроехать через маисовое поле», – подумал я. Когда Дед замолчал, двоемужчин подошли к нам, и мы обменялись рукопожатиями.

Они не походили на негров, которых я встречалдо этого. Кожа у них была светлее, а у старшего, человека лет пятидесяти, былитонкие губы, почти греческий нос, высокие скулы и большие умные глаза. Держалсяон со спокойным достоинством и производил впечатление человека оченьсмышленого. Второй туземец, помоложе, лет тридцати пяти на вид, был очень похожна первого, и я решил, что они братья. Мальчик, по-девичьи красивый, казалсязастенчивым и глуповатым. Поначалу, увидев его лицо, я принял его за девочку,потому что все они носят какое-то подобие римской тоги из неотбеленной ткани,сколотой на плече и скрадывающей линии тела.

Они продолжали разговаривать с Дедом, исейчас, когда они стояли рядом, мне бросилось в глаза некоторое сходство междусморщенной физиономией Деда и классическими чертами хозяина шамбы; точно так женаш вандеробо-масай казался жалкой карикатурой на красавцев масаев, которых мывстретили в лесах.

Мы все вместе спустились к ручью, я помогКамау обвязать шины веревками вместо цепей, а старший, «Римлянин», и другие темвременем разгрузили машину и внесли самый тяжелый багаж на крутой берег. Мы сразгона проскочили ручей, подняв тучу брызг, потом, усердно подталкивая машину,одолели половину подъема, но тут машина застряла. Мы рубили кустарник, копализемлю и наконец втащили машину наверх, но впереди было еще маисовое поле, и яне представлял себе, куда ехать дальше.

– Куда поедем? – спросил я пожилогоРимлянина.

Гаррик перевел мой вопрос, но Римлянин ничегоне понял, и на помощь Гаррику пришел Дед.

Римлянин указал влево, на сплошную изгородь уопушки леса.

– Но ведь машина там не пройдет.

– Лагерь, – ответил М`Кола, желаясказать, что мы станем там на ночлег.

– Плохое место, – возразил я.

– Лагерь, – твердо сказал М`Кола, ивсе закивали головами.

– Лагерь! Лагерь! – подхватил Дед.

– Там будет наш лагерь, –торжественно продекламировал Гаррик.