Грохот оружия смолк, и в воцарившейся тишине все отчетливей становились боль и жар, поднимающиеся откуда-то из глубины тела. К счастью, Ричард провалился в темноту, где не было боли. Не было вообще ничего.

Вязкий сон охватил его. В путаные мысли беспорядочно вплетались то безумные грезы, то обрывки воспоминаний. Ричард очнулся в полной черноте, и сознание неторопливо прояснилось.

Его убили. Должны были убить.

Сквозь приоткрытые веки сочился приглушенный свет. Потребовались дополнительные усилия, чтобы вернуться в реальность и осмотреться. Затуманенный взгляд столкнулся со стенами больничной палаты. Впрочем, впечатлений она вызвала не больше, чем факт воскрешения.

— Сын Фортуны, не иначе, — на Ричарда упала тень, и ему понадобилось время, чтобы опознать размытый силуэт мужчины. Голос казался до боли знакомым.

Постепенно обретая четкие черты, проявилось лицо озабоченного выражения. Высокий лоб, узкие губы, темные глаза — Дэниел склонился над братом, интуитивно удерживая его от попыток подняться с постели. На миг Ричард увидел в нем отца, и этого хватило, чтобы сердце барабаном заколотилось в груди.

— Я собрал людей, — негромко уведомил Дэниел. — Многие перешли из «Санторо» после переворота. Тебе ничего не грозит.

Но Ричард не беспокоился о собственной безопасности. Его куда больше интересовала участь отца. Напрашивались вопросы, но не удалось произнести ни единого, — рот заполнила тягучая слюна, страшно хотелось пить, а язык стал тяжелым и неповоротливым.

— Его больше нет, — словно читая мысли, сообщил Дэниел, и голос его скорбно дрогнул. — «Гальдони» захватили всю торговлю на ярусе, так что…

«Ничего не осталось», — закончил для себя Ричард. Он навсегда лишился отца, лишился их общего дела. Он проснулся в новом, незнакомом ему мире и не мог пока осмыслить масштабы потерь.

Ричард хотел пошевелиться, но тело оказалось каменным и неподъемным.

— Они ответят за все, — прошипел Дэниел, и глаза его сверкнули злобой.

«Нет», — все так же безмолвно возразил Ричард, не в силах произносить слова вслух. Даже элементарное движение головой никак не давалось, чтобы выразить отрицание. «Останови эту борьбу», — мелькнуло в мыслях, прежде чем слабость накатила с колоссальной силой, и Ричард вновь погрузился в забытье.

— Ричард, ты со мной?

Дэниел обвешивал себя оружием с интересом даже большим, чем к окончательному ответу.

— Остановись, пока не поздно. У тебя семья.

Ричард стоял, привалившись к дверному проему гостиной, и беспомощно наблюдал, как брат готовился влезть в смертельно опасную передрягу. Одержимость — вот что приходило Ричарду на ум всякий раз, когда он видел неусыпное планирование «самоубийства», иначе не назовешь. Помешательство Дэниеля на мести снедало изнутри. Ричард на себе знал исход препятствования «Гальдони», на другой не надеялся и сейчас.

— Именно поэтому я и не остановлюсь. Я должен сделать это ради защиты.

— Врешь, ты делаешь это только ради отмщения, — раздраженно фыркнул Ричард.

— В том числе.

— Не нам тягаться с «Гальдони»!

Карие глаза Дэниеля сверкнули в сторону брата гневом и презрением.

— Мы сбросили со счетов то, что сотворил Киро, но они продолжают истреблять нас! — его голос сорвался на крик и тут же перешел в глухое рычание. — Ровере со своими сегодня ведут встречу с наркокурьерами в порту, там мы с ребятами устроим засаду. Я спрошу тебя в последний раз — ты со мной?

Ричард замер. Он не желал правосудия. Только сохранить наследие Салливанов. Или то, что осталось от самих Салливанов. Он хотел бы убедить брата прекратить подготовку к нападению, подчинить чужую волю и запереть налетчиков по домам, но что стоит его мнение перед столь титанической решимостью? Ричард не мог ни переменить суждения Дэниеля, ни отпустить его в пекло вершить месть.

Он вдруг проникся страхом перед тем, что, закрыв за собой дверь, брат больше никогда не переступит порог дома снова.

— Да. Я с тобой.

Стальной град затянул порт. В сумасшедшем грохоте оружия терялись команды, крики, плач. Пули терзали живые тела, сокрушали людей по обе стороны огненного противостояния. Безумие царило в воздухе, в объятых яростью сердцах.

Неудержимая волна выстрелов заставляла Ричарда пригибаться все ниже за укрытие. Он выпускал пули, как только возникала возможность, и одновременно с тем лихорадочно продумывал отступление. Воздух гудел от несущихся снарядов, один за другим падали бойцы Дэниеля. Ричард вновь поднял руку и обрушил на врагов стальную очередь. Мало кто мог превзойти его в меткости, но численное преимущество оставалось за «Гальдони». Из этого напрашивался только один вывод: противник знал о засаде заранее и пришел с подкреплением. Теперь уже к черту неизвестного предателя! К черту все!

Ричард бросился в тень складского помещения и привалился к стене. Он ошалел от подстегнувшего адреналина, не думая, что кровь может так бешено кипеть. Выглянул из-за угла, взял врага на прицел и собрался было нажать на спусковой крючок, если бы в поле зрения не бросился Дэниел.

Ричард обмер. Пуля оттолкнула старшего брата назад, взметнув кровавые брызги. Дэниел рухнул на колени, повалился на землю без чувств. Темные глаза смотрели в пустоту и больше не видели.

Время как будто остановилось. Ричард впал в одурь, и промедление его стало роковым. Свою пулю он поймал грудью. В этот раз васильковые глаза закрылись навсегда.

Золотые глаза видели лучше. Особенно в темноте.

Ричард хорошо разглядел Ачиля Ровере в приглушенном освещении столичного ресторана. Спустя полгода после своей смерти, в другой стране он узнал представителей «Гальдони» и злорадно усмехнулся. Пришлось поверить в случайности.

Ричард, как всегда, держался особняком в компании Лоркана. Он не торопился примкнуть к обществу демонов и уж тем более вжиться в эту роль самому. Они, скорее, раздражали его. Винсент — излишним лизоблюдством, Джеймс — дурачеством. К Лоркану же оставались неопределенные чувства. Среди них благодарность за ненавязчивость — покровитель, как ни странно, проникся понимаем к стремлению Ричарда избегать фамильяров и всегда требовал для него отдельный столик, куда бы они не пошли набивать животы.

Так, покрытый тенью и уединением, Ричард следил, не в силах оторвать взгляда от Ровере. Даже когда тот исчез за тяжелой портьерой, глаза упрямо продолжали косить в сторону конфиденциальной встречи мафии. И Джеймс явно заметил повышенный интерес Ричарда к людям в длинных плащах.

Над ночным городом нависла неизбежность — близилась беда. Утром он вскрикнет, обнаружив кровь иностранных гостей, но а пока спал под зорким взглядом звезд, дыша свежестью и безмятежным спокойствием.

Ричард без позволения покинул дьявольский дом. Он был тверд в своих намерениях и в договоренностях с Лорканом нужды не усматривал. Припадок решимости дал попробовать вольный воздух, — ничто не заставило бы Ричарда повернуться назад, когда в одном городе