— Что тут произошло, ребятки? — бесцеремонно встрял Джеймс, почуяв от подслушанного скверный душок.

— В дурке плохо следят за пациентами, — ответил парень и покосился на официантку, явно ожидая одобрения. — Завалилась сюда какая-то психопатка, орала как оголтелая…

— Имя известно? — уже требовательнее поставил вопрос Джеймс.

— Я, по-твоему, мужик, каждого психа в лицо знать должен? Да меня вообще тут не было…

— Нина, — бесцветно кинула официантка.

— Где она теперь? — голос Джеймса срывался в басистый рык.

— Ну всяко не в «Диснейленде», мужик. Мозгами-то пораскинь, психушка в голову совсем не приходит?

Джеймс не знал о существовании в Порт-Рее психлечебницы, но удивление определенно вставало в очередь.

— Как туда попасть?

— Отымей сам себя в зад, должно сработать. Там таких любят.

Руки воспламенились желанием отвесить юноше пару-тройку сильных ударов. Джеймс сосредоточил всю ярость в кулаках и… сдержался. Вместо этого медленно выдохнул и обратился к официантке строгим взглядом.

— Дорогу видите? — указала она в окно. — Сейчас объясню.

Размеренный стук вывел Нину из забытья. Раздаваясь особенно звонко в мертвой тишине, он слышался полым.

Пробуждение оказалось сложным — с тяжелой головой, как после похмелья, и в сопровождении острой мышечной боли. Нина едва могла шевельнуться. Она открыла глаза и помутненным взглядом уперлась в белый потолок. Приглушенный свет ночника раскидал по комнате изломанные тени; осмотревшись, Нина впала в бессилие. Незнакомая обстановка напоминала палату, но с другой стороны, не такой уж незнакомой она и была.

— Смотри, Люк, я тоже вижу будущее. Отпад, да? — блекло пробормотала Нина, посматривая в сторону запертых дверей с вытянутой прямоугольной вставкой из толстого стекла. Собственный голос стал сиплым и едва слышным.

Противясь головокружению, она попыталась приподняться на локтях и обнаружила, что в руку воткнута грубая игла капельницы.

— Серьезно? — из груди вылетел обреченный вздох. Нина сорвала пластырь и выдернула из вены иглу.

За решетчатыми окнами клубилась ночь, и даже она не несла столько зловещего мрака, сколько демон на подоконнике. Винсент сидел в позе ожидания и отбивал о кафельный пол глухой ритм мячиком для пинг-понга. Без одежд знатного господина Нина не сразу признала его, Винс впервые променял длинное пальто и брюки со стрелками на обыкновенную футболку и джинсы. Он был в заведении, не требующем презентабельности.

— Опять ты, — прохрипела Нина, свесив ноги с постели. Она не испытывала ни ненависти, ни страха. Ничего. Ей ужасно хотелось только одного — смочить горло.

Стук прекратился.

— Подумал, что было бы справедливо объясниться, — Винс бросил ей мячик, и Нина, не слишком рассчитывая на свою ловкость, умудрилась поймать мелкий предмет на лету.

— Из-за тебя я здесь? — она еще раз окинула взглядом палату. Сон с этим местом определенно встречался в ее жизни, но вспоминался с трудом.

— Твоя тетушка приняла верное решение, покинув город. Тебе следовало поступить так же, — ответил Винс, заглянув во тьму за решеткой. Его вкрадчивый голос дурманом разливался в тишине.

Слабость в ногах подкосила, Нина сползла на пол и, кряхтя, привалилась спиной к койке. Поднесла шарик к глазам — маленькое, рыжее солнышко на фоне унылого потолка, ударила о стену перед собой. Мячик отозвался четким стуком и послушно вернулся в руки. Нина бросила снова.

— Я скажу, чем все закончится, — вклинился в мерное бряканье игры голос Винсента. — Лоркан получит свое. Адским пламенем он сожжет все, что им дорого. Они вернутся.

Мячик ударился один раз. Второй. Последовал вздох.

— Я бы ответила, что этого никогда не будет, но откуда мне знать? — мрачно произнесла Нина, смирившись со своим положением.

— Ты чем-то напоминаешь мне одну знакомую. Она была моим другом… — вдруг поделился Винс и, словно смутившись равнодушия Нины, решил не заканчивать мысль. — Почему ты не уехала? — в спокойный до этого тон закрались ноты отчаянья. — Из-за них? Из-за демонов?

— В том числе, — историю с семейным проклятьем Нина оставила себе.

— Тогда ты поймешь меня, ведь мы оба бесконечно преданны. Ты — своим новым друзьям, я — покровителю. Не желаю тебе зла, но куда важнее, чтобы Лоркан поверил мне…

Пальцы Нины вмиг стали неповоротливыми, и шарик, минуя руки, поскакал по полу прочь.

— Убьешь меня здесь?

— Нет, не я. Ты сошла с ума и сделаешь все сама. По крайней мере, так будут говорить. Так будут думать Джеймс и остальные, — Винс вырос над Ниной в полный рост, держа в руке ее же «магнум».

— И никого не смутит, что у меня в палате было оружие? — она скептически нахмурилась.

— Смерть есть смерть. Остальное неважно. Правду утаят.

Нина вперилась в револьвер. Пули предназначались для Лоркана, для Винсента — для всех, кто посягал на ее жизнь. Но западня склоняла смириться с обратным положением вещей.

Нина не думала умолять о пощаде. Наверняка и Эстель не пала духом перед лицом гибели. Эта мысль придала сил.

— Полагаю, шансов у меня нет, — скупая улыбка пробежала по губам.

— Ни единого. — Подвел черту Винсент.

Он растворялся. Черно-белый демон, предвестник смерти, стал полупрозрачным, но даже в мутных очертаниях виднелся его скорбный взгляд. Винс оставлял Нину пылать желанием задержать его. И правда, сумасшедшая.

— Постой! — она подалась в сторону демона, невольно опрокинувшись на колени. — Скажи, как ты стал фамильяром?

На его блеклом лице возникла змеиная ухмылка:

— Начало прошлого века, я был оперным певцом. Лоркан хотел, чтобы мой голос принадлежал только ему.

— Вот так просто? Даже умирать не пришлось?

— Тиф.

— Ясно, — получив ответ, Нина опустила глаза на швы кафеля и на руки, служившие ей опорой. — Опера — это, конечно, неожиданно.

Наступило неловкое молчание.

— Я оставлю тебя ненадолго. Приведи последние мысли в порядок, напиши друзьям открытки, скажи все, что не успела. Можешь немного вздремнуть, — с этими словами Винсент исчез.

Только людской страх делал дом умалишенных вторым жутким местом, после «Барнадетт». Джеймс же умудрился найти его симпатичным, — двухэтажное здание из красного кирпича с выступающей центральной частью было украшено грязно-белыми фресками и такими же грязно-белыми колоннами. Стены причудливо увиты вечнозеленым плющом, а перед домом — разросшийся вишневый сад и спрятанный от холода розарий. Летом здесь наверняка было красиво. Однако все впечатление портили металлические решетки на окнах, напоминая, что сюда попадают не для любования цветами.

Войдя внутрь, Джеймс оказался в просторном холле с шахматным полом. Отсюда во всю длину здания шли коридоры с едва подсвеченными дверьми. Среди глубокой тишины улавливался шорох бумаг, — сестра у дежурной стойки сортировала больничные карты в скромном луче настольной лампы.

— Время посещения пациентов закончено, приходите утром, — не отрываясь от занятия, уведомила она, и голос ее эхом разлетелся