мне не пришлось прибегать к таким средствам, чтобы уговорить владельца того самого китайского ресторанчика сдать нам «в аренду» подсобку. Точно таким же образом я обустроил маленькими группками в округе всех товарищей.

В одночасье потолок и пол сменили нам небо и землю в качестве полога и ложа. Как ни странно, поначалу нам было нелегко. С непривычки было тяжело засыпать. Было ощущение, что стены надвигаются. К тому же в помещении было душновато спать. Я даже скучал по мосту, по тем ночам, когда приходилось регулярно просыпаться и стряхивать снег с палаток, чтобы те не погребли нас. Не я один так ощущал себя. Были ребятишки, которые просто сбежали от нас. Ёнгу был глубоко поражен, когда я ему сообщил, что пса он с собой не может брать в помещение и что им придется спать по отдельности друг от друга впервые за все эти годы. Собаку посадили на привязи под каштан на заднем дворе, у сортира. Псина не скоро прекратила выть целыми ночами. Ёнгу-то наверняка думал, что я во сне ничего не замечу. А я знаю, что он посреди ночи тайком выбирался из комнаты, чтобы приласкать и успокоить собаку. Мой товарищ как был, так и остался размазней. Даже не верится, что он был главарем до меня. Он на голову меня выше и в плечах шире, но в нем нет ни капли злобы. В драке он худо-бедно неплохо проявляет себя, но я знаю, что ему по душе было бы заняться чем-то другим. Например, самому стать хозяином какой-нибудь китайской забегаловки.

За последние три года я еще расширил наши владения в тех пределах, которые не нарушили бы шаткий баланс, составлявший преступный мир Чонно. Каждый день я рассылаю моих парней во все стороны группками по три-четыре человека. Мы наведываемся в каждое заведение примерно раз в неделю и стараемся ни из кого не выжимать последние соки. У человека, которого обобрали до нитки, возникает праведное негодование. Нужно уметь не доводить людей до полного отчаяния – еще один навык, благодаря которому я так преуспеваю в драках. Если вам интересно, какая тайна кроется за моей победой в каждой потасовке, тогда выкиньте из головы все остальное и запомните одну простую мысль: нет большей опасности, чем загнанный в тупик человек.

Временами случается, что владелец какого-нибудь бара или аптеки отказывается платить нам. Тогда в дело вступаю я, чтобы напомнить ему, где его место. Был неприятный случай, когда богатый знахарь – человек преклонных лет – почему-то вбил себе в голову, что я не осмелюсь его и пальцем тронуть. Пришлось наведаться к травнику после того, как он несколько раз оставил моих парней без денег. Старик с белоснежной бородой, в белом халате традиционного фасона, выглядел почти как благородный господин. Глянув мне прямо в глаза, он крикнул что-то вроде того, что он мне в деды годится и что ему нечего страшиться таких хулиганов, как мы. Из-за спины знахаря выглядывали сын с молоденькой, миловидной женушкой и малышом. Достопочтенное, процветающее семейство. Если бы я не наказал его там и тогда, против моей воли пошел бы сразу весь район. И тогда бы нам пришлось возвращаться под мост – а может быть, и куда подальше. По одному взмаху руки мои парни начали крушить склянки с травами и лекарствами. Невестка и кроха заверещали в один голос. Сын кинулся к стене, вдоль которой выстроился деревянный стеллаж со множеством ящичков – видать, там хранились самые драгоценные ингредиенты. Одним ударом в нос, который проломился с убедительно громким хрустом, я отправил сына на землю и стал вытаскивать ящик за ящиком, вываливая их содержимое на пол. Старый знахарь так и остался стоять с отвисшей челюстью. Даже такому человеку, как мне, было ясно, что каждый грамм этих листочков, обращенной в пудру тигровой кости, медвежьего желчного пузыря и дикорастущего женьшеня был на вес золота. Вскоре старик уже ползал передо мной на коленях, умоляя остановиться, а невестка побежала за деньгами.

Вот так мне и удавалось всех кормить и одевать. Мы сэкономили немало денег, ведь нам готовы были организовать отличную трапезу в любом из ресторанов под нашей «протекцией». То же самое с одеждой, обувью и спиртным. Но я продолжаю твердить товарищам, что не стоит дожимать обитателей наших владений. Вот уже год как я даже плачу арендную плату владельцу китайского ресторанчика. Но мы туда иногда все-таки заходим, чтобы бесплатно полакомиться лапшой в соусе из черной фасоли[36] и свининой в кисло-сладком соусе. Замечаю вот только, что Ёнгу испытывает глубокую неловкость каждый раз, когда мы там сидим, и связано это, похоже, с юной дочкой владельца, которая, принеся костей и объедков псу Ёнгу, сразу же убегает к себе вся в смущении.

Вот мы и вернулись к тому моменту, когда я оказался у моста этой ночью. Мои ноги сами собой приводят меня туда каждый раз, когда мне нужно что-то обдумать. Я облокотился на каменное ограждение и поглядел вниз, на тускло-черную поверхность канала. Вода слегка колыхалась, словно под нею скрывалось нечаянно заплывшее в наши места морское чудовище. Желтые огоньки близлежащих баров и лавочек были слишком далеко, чтобы отразиться на водной глади. Меня вдруг осенила странная мысль, что, возможно, я – единственный человек, кому дано увидеть канал в таком виде. Я ощущал себя глубоко одиноким, но быть в окружении моих парней или даже в компании Вьюна, который мне лучший друг, как-то не хотелось. Говорить с ним о том, что беспокоило меня, я не мог. Мы изрядно подтрунивали и отпускали скабрезные шуточки насчет Ёнгу и его почитательницы, интересуясь, когда он наконец-то собирается стать мужчиной. Только я заметил, что во Вьюне вообще не было той смеси зависти и предвкушения, которая охватила остальных. Он сидел и слушал нас с обычной хитрой ухмылкой – он так улыбается до сих пор. Но казалось, что, была бы его воля, разговор бы уже давно сошел на нет. Вьюн никогда не улюлюкает и не смущается при виде женщин – единственные два варианта поведения, которые известны нам при виде прекрасного пола. У меня есть чувство, что мои признания по поводу любви Вьюн встретит столь же прохладно. А поэтому тайны я держу при себе.

Так вот какой казус со мной приключился. На прошлой неделе я в гордом одиночестве прогуливался у Великих восточных ворот[37], присматривался к местным лавкам и заведениям. С того времени, как я прибыл сюда, Сеул полностью