— Давай, давай, дорогуша, — приговаривала при этом Берта. —Похами мне. Я обожаю, когда мне хамят. Ах ты, сучонка лживая. Да я из тебя духвышибу!

Паулина забилась в угол комнаты.

— Начинай рассказывать! — приказала Берта, глядя на неененавидящими глазами. — Думаешь, ты хитрая штучка? Да ты просто дурочка иничтожество — они же тебя подставили! Вот те, кто организовал весь этот рэкет,вот они — хитрецы, они тебя использовали и как приманку, и как товар напродажу, вот и все. А когда дело дойдет до расплаты, они тебя и секунды однойне поддержат — без колебаний вышвырнут волкам на растерзание, чтобы спастисобственные шкуры. Ты для них — просто женское мясо, таких же, как ты, они ещесколько угодно найдут. Неужели ты у них там недостаточно крутилась, чтобызнать, что и как было?

Паулина попыталась что-то возразить, и тогда Берта угрожающешагнула к ней. Паулина подняла руки, прикрываясь.

— Не надо! — выкрикнула она.

— Тогда начинай говорить и не городи вздор!

— Да, это… это правда, — выдавила из себя Паулина.

— Вот так-то лучше, — сказала Берта.

— Давай раскрывай всю подноготную, и побыстрее, потому что унас не так много времени.

— Мне поручили разогреть этого Бакстера Джиллета, и мыдолжны были… ну, в общем, люди, которые всем этим руководили, хотели с нимчто-то сделать…

— Что за люди?

— Не могу назвать фамилии, они меня убьют.

— Может быть, я назову фамилии? — вмешался я. — Допустим,Джордж Дикс?

— Вы знаете? — воскликнула она.

— Грязная потаскушка, вбей себе в голову, что Дональд Лэмзнает все ваши махинации насквозь. Теперь рассказывай, и чтобы никакого вранья.

Паулина упала в кресло и разрыдалась.

— И прикройся, ради Бога. На меня ни твои слезы, ни нижнеебелье все равно не действуют. Мне нужны факты.

— Ну вы и так уже почти все знаете. Им что-то было нужно отДжиллета. Я должна была размягчить его, а они намеревались его куда-то увезти.Но он не захотел никуда ехать. Поэтому мы с ним расстались, и Джиллет уехал сДжорджем Диксом. Дикс вел машину Джиллета, и еще с ними была девушка Джорджа. Аменя они оставили у Жанетты. А потом позвонили и сказали, чтобы я приготовиласьк ночной поездке.

— Где ты в это время находилась?

— У Жанетты Лэтти. Мы сидели и разговаривали.

Она была несколько раздражена тем, что вечер оборвался такрано, и дала понять, что я, наверное, не смогла заинтересовать клиента.

— И что же ты сделала?

— Жанетта вызвала для меня такси и…

— Минуточку, — прервал я. — Таксист был вам известен?

— Ну, конечно, — Герман. Почти всегда она только его ивызывала.

— Так, и что дальше?

— На такси я доехала до мотеля «Голубые небеса», мне быловелено, приехав туда, идти в кабину номер 14, где, как мне сказали, меня ждетмой пьяный в стельку кавалер, который будто, заскучав от одиночества, передумали пожелал дамского общества.

— Это все, что они вам сказали, посылая на задание?

— Все.

— Что вы сделали?

— Я легла в постель к этому мужику. Он был в полнойотключке, и я было задремала, но вдруг слышу, что он громко хватает ртом воздухи задыхается, а потом все стихло.

Я подумала, уж не умер ли, и послушала его сердце.Сердцебиение не прослушивалось. Пощупала пульс, — пульса тоже нет. Я поняла,что он наверняка мертв. Обшарила карманы, нашла карточку с перечнем лиц,которых надо уведомить в случае какого-нибудь инцидента с владельцем. Поэтому ясделала то, что мне казалось правильным.

Я позвонила его жене в Санта-Ану и сказала ей честно, что яв мотеле с ее мужем, что он умер, а я сматываюсь.

— Как она поступила?

— Об этом я узнала из газеты. Она оказалась молодчиной.Приехала, легла к нему в постель, а утром притворилась, будто только что,проснувшись, увидела, что муж скончался.

— Вы сказали ей, где оставили для нее ключ?

— Да, под ковриком.

— Хорошо, дорогуша, — сказала Берта, — накинь-ка на себячто-нибудь. Извини за то, что я тебе так крепко вмазала, приложишь к щекехолодный компресс, и все будет в порядке.

Я подошел к телефону, набрал номер и сказал:

— Мне нужен сержант Фрэнк Селлерс из полицейскогоуправления. У меня к нему очень важное дело.

Поначалу Фрэнк Селлерс был настроен весьма скептически, нотем не менее рассказ Паулины выслушал.

Глаза его при этом сузились и стали как щелочки. Слушая, оннапряженно размышлял. Одновременно он жевал свою сигару, перекатывая ее во рту,то и дело переводя взгляд с Паулины на Берту и на меня.

Когда Паулина умолкла, он задал ей охапку вопросов, а затемповернулся ко мне.

— Понятно, Шкалик, — сказал он. — Понятно, что все это тысмастерил. Пока что я это не покупаю. Какие у тебя идеи касательно следующего хода?

— Таксист Герман Окли.

— Окли в порядке. С Окли — полный ажур. Он сотрудничает сполицией. Об Окли мне известно все.

— Это мы еще посмотрим — все ли тебе известно.

— А я тебе говорю, что он мне рассказал все, — сказалСеллерс. — Он давно просек, чем занималась Жанетта и ее девочки, но пока ониему платили за проезд плюс чаевые, он держал рот на замке.

— А о том, что он ездил в мотель близ Санта-Моники, он теберассказывал? — осведомился я.

— Нет, не рассказывал. — И добавил, помолчав: — Но я и неспрашивал его об этом. Конечно, ведь это твоя идея, что тому мужику что-топодсыпали и фактически его убили. А у меня идея другая: он подумал-подумал ирешил, что монахом быть тоже ни к чему, хватил еще пару рюмок и попросил, чтобыему прислали обратно ту девку на остаток ночи.

— Ладно, — сказал я.

— Давай спросим у Германа Окли. Если он с такой готовностьюсотрудничает с полицией, он должен подтвердить версию Паулины.

— Ну, а если он подтвердит, тогда что?

— Посмотрим, — сказал я.

— Черт побери, Дональд, ты всегда норовишь отхватить себекусок пирога. Теперь ты вляпался в это дело по уши. Я знать не знаю о делеэтого Джиллета. Ни один дьявол не сумеет доказать, что там было убийство. Тыговоришь, что его усыпили какими-то каплями, а коронер подписал документ оестественной смерти на почве инфаркта. Тело кремировали, и никто теперь ничерта не докажет.