Папу посмотрел в окно.

– Анку пробудился, и он на этом не остановится. И ты тоже в опасности.

– Я? Почему я?

– Потому что он убил Жюгана, а Жюган тебе угрожал. Все подумают, что это случилось из-за тебя.

– Да объясни толком. Я ничего не понимаю! – вспылил Марк. – Произошло убийство. Полицейские ищут виновного. Аббат в церкви рассказывает байки о змеях. Ты уверяешь, что видел дьявола! Но я-то тут при чем? Мне нет дела до всех этих историй. Что вам всем от меня нужно? Я не местный и хочу уехать отсюда – только и всего.

– Я просто хотел тебе объяснить, – протянул Папу с обидой.

– И знать ничего не желаю! – крикнул Марк, вскочив на ноги.

Папу замер, понурив голову. Некоторое время они молчали, не в силах произнести ни слова, потом Папу рухнул на ротанговый табурет.

Марк провел рукой по волосам.

– Извини. Мне тоже страшно.

– Я хочу тебе помочь.

Папу по-прежнему сидел опустив голову.

– Это все из-за дара, – помолчав, снова заговорил он. – Это из-за того, что я могу слышать Анку. Сначала в голове гудит. Потом звук нарастает до того, что мне кажется, будто голова вот-вот лопнет. Когда это случается, в меня будто что-то входит и сметает все на своем пути. Здешние люди называют это даром, потому что не знают, что это такое. А я так тебе скажу: это проклятие.

Папу тонкой струйкой налил кипящую воду в чашку Марка, на дно которой насыпал растворимого кофе. Чтобы продолжать рассказ, ему требовалось собраться с мыслями, разложить все по полочкам и расставить события в правильном порядке.

– Как только Жюган притащил отрезанную ногу, я понял, что эта мерзость скоро себя покажет. Эта нога была знаком, или, скорее, предзнаменованием. А предзнаменования всегда сообщают о беде и могут принимать кучу разных форм.

Это подтверждали его многочисленные истории. Папу рассказал о малышке Маргарите, двенадцатилетней девочке, жившей в деревне Лешиага неподалеку от Пон-л’Аббе. Ее дядя, моряк дальнего плавания, которого она обожала, отправился на промысел в южные моря на корабле «Виржини». Однажды ее мать получила от брата письмо, отправленное им из Буэнос-Айреса: в нем сообщалось, что он уже на пути домой. Девочка каждый день, перед тем как лечь спать, молилась за дядю. В тот вечер не успела она еще дочитать «Отче наш», как на нее неведомо откуда упала капля воды. Обычная капля упала с потолка ей на лоб, когда она стояла на коленях в изножье кровати. Потом вторая, потом еще пять, десять, двадцать капель. Она позвала мать. Но когда та прибежала и провела рукой по простыне и одеялу, они оказались совершенно сухими. Она слегка пожурила девочку и снова отправилась спать. Как только мать вышла, капли снова начали падать. Кап, кап, кап. Маргарита не хотела второй раз беспокоить мать, забралась под одеяло и заставила себя уснуть. Среди ночи ее разбудил сильный взрыв. Маленькое окошко, через которое комнату обычно освещала луна, треснуло, и в помещение хлынули тонны воды. Ледяная, покрытая пеной вода затопила все вокруг, залила пол, билась о стены, и вскоре кровать несчастной Маргариты уже качалась, как плот, на морских волнах. Она увидела в воде рядом с кроватью обнаженное тело. У покойника были седые волосы, а на левой руке – кольцо с изумрудом: такое носил ее дядя. Девочка стала кричать так, что чуть не задохнулась, мать сломя голову прибежала в ее комнату. Она обняла ее и принялась успокаивать. Спустя двенадцать дней компания в Нанте, на судне которой плавал ее дядя, прислала депешу: в ней с прискорбием сообщалось, что «Виржини» потерпела крушение.

А вот история о Барбе Луарн, старушке из Пемполя. Однажды она допоздна засиделась за прялкой и обнаружила в корзине, куда складывала мотки шерсти, отрубленную голову, сочившуюся кровью. В луче ослепительно-белого света, внезапно озарившем комнату, она разглядела, что это голова ее сына, плававшего на военном корабле. Мать стала горевать и оплакивать свое дитя, называя его по имени. Тогда голова сама собой выкатилась на пол, остановилась и сказала скорбным голосом: «Прощай, мама». Ослепительный свет погас, и бедная женщина упала без памяти. Позже стало известно, что ее сыну Ивону Луарну, старшине второй статьи на корабле «Редутабль», срезало тросом голову, когда судно выполняло опасный маневр. Поскольку был сильный шторм, голова скатилась на палубу.

Когда Папу услышал про отрубленную ступню, он сразу понял, что морякам с «Наливая» был послан знак, и с Жюганом или одним из его матросов должно случиться страшное несчастье. И когда в ту самую ночь его поднял с постели ужасный крик, все части головоломки разом сложились, и ему открылась безжалостная, горькая истина.

Анку являлся только своим жертвам, и такие встречи для них всегда имели роковой исход. Даже если не существовало ни одного очевидца этих событий, поскольку те просто не смогли их пережить, эта история сохранилась в бесчисленных легендах. В них говорилось, что Анку огромен и худ. В одних рассказах он изображался в виде костлявого скелетоподобного существа, облаченного в черные одежды, в других напоминал некоего фантастического зверя – наполовину ворона, наполовину волка. Папу не сомневался: Жюган встретился именно с ним. Лицом к лицу. За один короткий миг, как только увидел его, он узнал то, чего не знали другие. Он проник в тайну – и унес ее с собой.

* * *

Когда Марк вернулся, Карадек едва кивнул ему головой. Марк уже было начал лепетать какие-то невнятные слова в свое оправдание, но Карадек выставил перед собой ладонь, останавливая его. Не задав Марку ни одного вопроса, он позволил ему снова поселиться в своей комнате и сесть за стол на прежнее место. Между тем каждый раз наморщив лоб или передернув плечом, он словно упрекал неблагодарного матроса в том, что тот, не сказав ни слова, без предупреждения, почти на неделю покинул корабль. В отсутствие Марка Карадек взял все дела на себя и о своем молодом помощнике с кем-либо говорить поостерегся. Он предположил, что парень, скорее всего, спрятался где-то на острове, но после четырехдневного ожидания уверенности в этом у Карадека поубавилось. Он уже подумал, что молодой человек сбежал насовсем, и его беспокойство за судьбу товарища переросло в тревогу, а потом и в страх. Он, по обыкновению, упрятал свои чувства поглубже; когда же увидел, как Марк шагает к дому со стороны луга Ле Коза, испытал неподдельную радость, однако жгучая горечь обиды не позволила протянуть ему руку для приветствия.

Весь следующий день оба старались не заговаривать друг с другом и механически выполняли повседневную работу. Но Марк все же попытался растопить этот лед и завел разговор о том, почему он тогда ослушался Карадека. Как испугался, что заявятся полицейские, узнают, кто он такой, и его вышлют назад, на Украину. Как он прятался, как Марианна приютила его, а потом посоветовала вернуться к работе. Для Карадека объяснения Марка мало что значили: единственно важным для него было то, что молодой человек вернулся. Он постарался рассеять беспокойство Марка, сказав, что следствие увязло в этом деле и, скорее всего, убийство Жюгана так никогда и не раскроют. Затем они взялись за работу и рыбачили два дня – пока «Пелажи» не выдохлась и не выбыла из строя.