Солнце садилось за горизонт. Дроган взглянул на раскинувшийся под ним город, и признал, что тот не поражал воображение. По сравнению с огромными городами юга, где царила жизнь и солнечный свет, Гальрад был лишь большой деревушкой из дерева и камня. Но всё же, и в этом месте было своё очарование.

Почти всё пространство между скальной стеной и линией побережья занимали двускатные соломенные крыши. Узкие кривые улочки разрезали их без всякого видимого порядка, будто первые жители города просто ставили дом на первом же попавшемся свободном клочке земли. Вдоль берега шли многочисленные причалы. Некоторые из них оставались пусты, у других были пришвартованы длинные одномачтовые лодки с цветными парусами. Борта их также были ярко раскрашены и украшены вымпелами — казалось, что хозяева посудин всеми силами старались привнести яркие краски в унылый окружающий пейзаж. По мере того, как отряд спускался вниз по крутой каменистой дороге, Дроган замечал, что и стены домов горожане постарались сделать как можно ярче. Первые этажи были сложены из серого камня. Верхние же — из толстого лакированного бруса. Их поверхность покрывали сложные орнаменты из переплетающихся линий и растительные узоры. Резные рамы окон были выкрашены небесно-голубыми, зелёными, как молодая трава, и солнечно-жёлтыми красками. Над большинством крыш реяли флаги и вымпелы.

Чем ниже спускался отряд, тем больше звуков приносил ветер. Пронзительные крики чаек, носящихся над водой, стук перекатываемых бочек в порту, уличные разговоры — всё это смешивалось в неповторимую мелодию города. В воздухе стоял запах соли — прибой разбивался о каменную набережную множеством брызг, которые тут же подхватывали игривые потоки ветра, разнося по окрестностям. Дроган кожей чувствовал эти мельчайшие частицы воды. Он зажмурился и вдохнул полной грудью.

И сразу же пожалел об этом — вместе с запахом морских просторов ему в ноздри ударила вонь гниющей на берегу рыбы и водорослей.

Наконец, отряд спустился вниз и свернул на одну из кривых улочек, окружённых нависающими над ними строениями. Справа, за постройками, в небо возносились отвесные скалы. Точно такие же скалы были и слева, по ту сторону вод бухты. Дроган невольно задумался, как чувствовали себя люди, постоянно живущие в тени таких исполинов. Словно под взором древних безучастных богов предков. Воитель давно знал, что на севере сохранилось ещё множество языческих культов, но, только оказавшись в этих мрачных, негостеприимных местах, он начал понимать, почему.

— Ты знаешь, куда ехать? — спросила Велимира.

Стейн кивнул на небольшой бревенчатый мост через ручей. Поток срывался небольшим водопадом со скал, пересекал улицу и впадал в море. За мостом находилась приземистая арка ворот. Как и остальные строения в городе, её основание было сложено из массивных камней, верх же — из тёсаного бруса. На воротах стоял одинокий стражник в широких полосатых штанах и тёплой меховой куртке поверх рубахи. Щит был закинут за спину, а тяжёлое копьё с широким наконечником — прислонено к стене. Когда отряд проезжал мимо, он лишь лениво проводил их взглядом, не задав ни единого вопроса.

— Кажется, они чувствуют себя в полной безопасности, — заметил Коли.

— А чего им бояться? — спросил Стейн. — Начни мы бузить, и оглянуться не успеешь — здесь уже будет дружина Хравна. А они особо разбираться не будут — за большинство преступлений тут разрывают лошадьми.

Дроган заметил, как невольно округлились глаза Фроуди.

— Прямо на части? Что за варварство?

Велимира усмехнулась.

— Зато действенно. Слышала, в Гальраде даже краж нет, не говоря уже об убийствах или чём-то посерьёзнее.

— Что может быть серьёзнее убийства? — удивился карлик.

Женщина пожала плечами.

— Есть вещи пострашнее смерти. По крайней мере, так говорят.

Дроган поднял голову. Впереди был выход из залива. Скалы почти сходились, оставляя лишь неширокий проход, по которому лодки могли выплыть из гавани в открытое море. Наверху, между ними, был перекинут угловатый мост, который вёл в резиденцию князя. Её стены виднелись на самой вершине, словно огромное каменное гнездо.

— Приехали, — сказал Стейн, соскакивая с лошади.

Дроган огляделся. Они оказались на небольшой площади перед длинным зданием с несколькими пристройками, над входом которого висела деревянная табличка.

— Что тут написано? — кивнул на неё Коли.

— Не умеешь читать? — усмехнулась Велимира, спешиваясь вслед за предводителем отряда.

Черноволосый наёмник сплюнул на землю.

— Не разбираю я эти чёртовы северные закарюки.

Действительно, хотя во всех Семи княжествах говорили на одном языке, северяне предпочитали использовать свои старые руны для письма.

— «Боров и яблоко», — прочитал Дроган.

Велимира обернулась к нему с интересом во взгляде.

— Ты обучен грамоте?

Воитель кивнул. Всех охотников на ведьм обучали читать и писать, но он не хотел сейчас вдаваться в подробности.

— Боров — так боров, — пробормотал Коли. — Эй, мальчишка! Отведи лошадей в стойла, и быстро!

Конюший, уже и так направлявшийся к странникам, припустил быстрее, заискивающе заглядывая в глаза. Несколько мелких монет перешли в его руки, и мальчик обещал позаботиться о лошадях в лучшем виде. Дроган толкнул дверь трактира, и в его лицо ударила волна тепла, принёсшая запахи эля и жарящегося на огне мяса. Воитель зажмурился, от души надеясь, что хотя бы этот вечер пройдёт в тишине и покое.

Хотя о тишине можно было и не мечтать, с покоем всё вышло как нельзя лучше. Дроган лежал в бадье с тёплой водой, слушая доносящиеся из трактира пьяные выкрики товарищей. Воитель скользнул взглядом по лавкам, на которых только что, как следует, отпарил уставшее напряжённое тело берёзовым веником. Лениво запрокинул голову, вглядываясь в узоры древесных волокон на низком потолке. В углах подрагивали тени от свечного фонаря, и Дроган мог представить, почему предки считали, что в банях живут духи — он и сам был готов поверить в это, глядя на танец света и тьмы. Воитель устало прикрыл глаза. Тёплая вода разморила его, на время унося тревоги и печали.

Тихо скрипнула входная дверь. Дроган не пошевелился. Наверняка кому-то из его товарищей тоже пришла в голову мысль отдохнуть в тепле парилки. Дать телу и душе избавиться от скопившейся дорожной грязи. Но Дроган не хотел сейчас ни с кем говорить, и поэтому усиленно делал