Хутор Айхштауд, расположенный в солнечном месте, доминировал над застройкой Сиузи – в окружении лесов, полян, садов, у подножья горного массива Шилиар, который со всей своей величественностью прикрывал местность, делая ее климат еще более мягким.

Вероятно, граф, ежедневно смотревший на эти горы, вспоминал свои восхождения на Памир и свои чувства свободного парения над миром. Он и сам признавался, что самым счастливым временем для него были экспедиции, вместе с фотографом, в отдаленные уголки света, в поисках древних цивилизаций.

На вилле нашла свое достойное место библиотека, а также ценные вещи, которые привез с собою ее жилец. Из России он выписал мебель и разного рода убранство, даже деревянный плафон потолка, а также заказал резные панно для стен – их, однако, потеряли на железной дороге. Ряд других декоративных элементов Бобринской заказал тому же зодчему Амонну.

Впрочем, самым главным для него оставалась библиотека – великолепное книжное собрание, большую часть которого вывезли в Тироль из Москвы – из семейного особняка на Малой Никитской[8]. Она носила, естественно, отпечаток личности ее владельца – искусствоведа, историка, этнографа.

Относительно стандартов тех лет, вилла Бобринского в Сиузи являлась весьма современной, с системой отопления, топкой на угле и дровах в подвале, чугунными термосифонами, бойлером на кухне. Для хранения запасов в чулане оборудовали ледник с изолированной пробкой (толщиной в 10 см) камерой, куда помещали глыбы льда. Еду из кухни поднимали в столовую с помощью ручного подъемника. Электрическим звонком вызывали прислугу.

Для ухода за домом Бобринской нанял семью местных крестьян. Вокруг виллы граф высадил десятки деревьев – и в своей усадьбе в Бобриках он занимался озеленением и восстановлением лесов. Особое внимание уделялось цветам, особенно розам: у стен виллы появилась специальная застекленная оранжерея[9].

В летнее время ученый любил уединяться в Сиузи для работы и здесь, в тиши природы, обрабатывать найденные материалы, зафиксированные на фотографиях. В те годы его полем деятельности стала народная русская культура, для артефактов которой он предпринял множество экспедиции, преимущественно на Русский Север. Результатом этого нового научного подвига стала им же и роскошно изданная монография «Народные русские деревянные изделия», составленная из 12 выпусков – первый вышел в 1910 г., последний – в 1914 г. Так в далеком Тироле готовился труд, запечатлевший малоизвестный тогда пласт русской культуры.

Супруги любили прогуливаться, ведя уединенный образ жизни – быть, может, из-за тяжкой болезни графиня не имела возможности интегрироваться в местном обществе.

Сам Алексей с увлечением поднимался в горы. Его научная карьера началась с исследования горных районов, и позднее, в 1890-х гг., когда этнограф уже стал изучать собственную цивилизацию, он периодически все-таки уходил на Памир. Однако его последняя экспедиция туда состоялась в 1901 г., и влечение Бобринского спустя годы к грандиозным Доломитам было вполне естественно.

Чудесный климат, мощная красота горного пейзажа, старинные грозные замки, альпийский воздух, напоенный запахами лугов и рощ – всё это не могло не повлиять на выбор места для летней «дачи» Бобринских. В целом могучая природа всегда привлекала русских, возможно, сохранивших в глубинах народной души языческий культ природы. Русская земля всегда была известна богатой природой – особенно бескрайними лесами, такими густыми, что согласно поговорке времен Петра I, белка могла от Москвы добраться до Петербурга, ни разу не коснувшись земли… Эти молчаливые леса, по народным преданьям, имели, однако, и свой голос: тут обитали лесовики, водяные, русалки, ведьмы и прочие существа, вступавшие в сложное общение с крестьянским миром. И здесь, в далеком Тироле, он мог найти немало соответствий в местном крестьянском фольклоре – ведьмы, «обитавшие» на массиве Шилиар, имеют «сестру» в русских сказках – Бабу-Ягу.

Вместе с тем Тироль представал и во всем своем своеобразии. Его уникальные Доломиты поражали воображение поколений путешественников, которых привлекала и мощь высочайших гор, и мягкость лежащих под ними долин. В начале прошлого века горный туризм в Европе становился всё более популярным. Началом для многих экскурсий по Доломитам была гостиница «Bagni di Razzes», стоящая у подножья Шилиара, у источников минеральных вод (итал.: Bagni), документированных уже в 1715 г. Скоростной экипаж, отправлявшийся от станции Понте-Гардена к Сиузи и Кастельротто, останавливался и у «Bagni di Razzes». Местечко это ценили не только ради горных экскурсий, но и ради целебных вод, отличавшихся сильным врачебным воздействием благодаря одновременному присутствию в них серы и железа. Воды исходят из двух источников – железистая истекает из-под массива Шилиар, с голубоватым металлическим отливов, подобно цвету волос русских русалок и тирольских ундин. Сернистая течет из труднодоступного грота на северной стороне местных Альп. Слава о целебности этих вод ширилась среди курортников и туристов, приводя сюда всё новых путешественников. В настоящее время эти источники, к сожалению, более не используются, хотя историческая гостиница сохранила свою популярность. При изучении списка ее постояльцев встречаются русские имена.

В августе 1914 г. вспыхнула Мировая война. Поданные Российской империи, Бобринские, оказались на территории враждебной империи – Австро-Венгерской. Им, однако, удалось срочно вернуться на родину. Элизе уже не пришлось увидеть любимые места летнего отдыха – через несколько месяцев, в начале декабря 1915 г. она скончалась и была похоронена в Бобриках, в родовом имении Бобринских в Тульской губернии.

Элиза и ее муж Алексей стали последними хозяевами старого семейного гнезда в Тульской губернии, которое Екатерина II подарила первому Бобринскому, своему незаконнорожденному сыну от Григория Орлова – тоже Алексею (это имя после первого Бобринского стало самым любимым в роду). После кончины графа Алексея Григорьевича в 1813 г. его вдова графиня Анна Владимировна решила возвести семейную усыпальницу, поручив строительство зодчему Василию Милинскому, строителю военных крепостей. В нижнем этаже устроили склеп, наверху – церковь для совершения заупокойных служб, которые шли тут почти ежедневно до 1921 г. Элизу, впрочем, как лютеранку, не могли похоронить внутри православной церкви и погребли рядом.

Потеряв любимую супругу, Бобринской, не имевший детей, как будто потерял и смысл жизни. Он стал готовиться к собственному концу, занявшись подготовкой передачи наследства.

В архиве его троюродного брата, известного археолога Алексея Александровича Бобринского[10] сохранилось письмо, свидетельствующее о том драматическом периоде: