— Что такое? — насторожилась она.

— Снова статья про «Хитровского Слепителя», —неохотно ответил он, скользя глазами по строчкам. — Никак не могутпоймать. Ничего нового, досужие журналистские спекуляции.

— «Хитровский Слепитель»? — Коломбина наморщиланосик. — А, это преступник, который выкалывает своим жертвам глаза? Да-да,я слышала. Какое вульгарное прозвище! Почему преступления обязательно должныбыть так по-звериному скучны? Куда подевались настоящие художники злодейства? Ябы казнила убийц не за то, что убивают, а за то, что делают свое кровавое делотак бездарно, так пошло!

Эта мысль пришла Коломбине только что, по вдохновению, ипоказалась ей необычайно яркой и провокативной, но приземленный собеседникникак не откликнулся и хмуро сложил газету.

После кафе пошли прогуляться по Кузнецкому мосту иТеатральному проезду. Навстречу шла манифестация охотнорядцев во главе сгласными городской думы — в честь очередной победы русского оружия в Китае.Генерал Ренненкампф взял какой-то Тучжань и еще Цянь-Гуань. Несли портретыцаря, иконы, хоругви. Кричали хором «Ура Россия!»

Шли распаренные, краснорожие, счастливые, но при этом всеравно сердитые, как будто их кто-то обидел.

— Смотрите, — сказала Коломбина. — Онигрубые, нетрезвые и злые, зато они патриоты и любят родину. Видите, как онирадуются, хотя, казалось бы, что этим лавочникам Цянь-Гуань? А мы с вамиобразованные, вежливые, чисто одетые, но до России нам дела нет.

— Какие же это патриоты? — пожал плечамиГэндзи. — Просто к-крикуны. Законный повод подрать глотку, не более.Истинный патриотизм, как и истинная любовь, никогда о себе не кричит.

Она не сразу нашлась, что ответить, задумалась. А вот и нет!Истинная любовь о себе кричит, да еще как. Если представить, что ты кого-тополюбила, а его у тебя отобрали, разве не закричишь? Так завоешь, что весь мироглохнет. А впрочем, это, вероятно, дело темперамента, вздохнула Коломбина.Застегнутого на все пуговицы Гэндзи, наверное, хоть на куски режь, он все равнокричать не станет — сочтет, что это ниже его достоинства.

Ей вдруг захотелось растормошить его, схватить за плечи икак следует тряхнуть, чтобы растрепался безукоризненный пробор.

— Отчего вы всегда такой спокойный? — спросилаона.

Он не отшутился и не перевел разговор на пустяки, как делалобычно, а ответил просто и серьезно:

— Я не всегда был таким, мадемуазель Коломбина. Вюности я приходил в волнение из-за любой ерунды. Однако судьба испытывала моючувствительность так часто и жестоко, что теперь пронять меня чем-либо трудно.К тому же Конфуций говорит: «У сдержанного человека меньше промахов».

Кто такой Конфуций, она не знала. Вероятно, какой-нибудьантичный умник, но изречение ей не понравилось.

— Вы боитесь промахов? — презрительно рассмеяласьона. — А я вот хочу всю свою жизнь построить на одних промахах — по-моему,прекрасней этого ничего нет.

Он покачал головой:

— Известна ли вам восточная доктрина перерождения душ?Нет? Индусы, китайцы и японцы верят, что наша душа живет не единожды, а многораз, меняя телесные оболочки. В зависимости от ваших поступков вы можете вследующей жизни получить повышение или же, наоборот, быть разжалованы вгусеницу или, скажем, ч-чертополох. И в этом смысле промахи крайне опасны —каждый из них отдаляет от гармонии и, стало быть, понижает ваши шансыпереродиться во что-нибудь более достойное.

Последнее замечание показалось Коломбине довольно обидным,но она не стала заявлять протест — так поразила ее воображение восточнаятеория.

— Я хотела бы в следующей жизни превратиться в стрекозус прозрачными крыльями. Или нет, в ласточку! А возможно заранее определить, кемродишься в следующий раз?

Гэндзи сказал:

— Определить нельзя, а угадать, вероятно, можно — вовсяком случае, когда жизнь уже почти вся прожита. Один из буддийскихвероучителей утверждает, что с возрастом лицо человека обретает черты,подсказывающие, кем или чем он появится на свет в следующем рождении. Вы ненаходите, что наш Д-дож, например, удивительно похож на филина? Если в своемследующем рождении, пролетая легкокрылой ласточкой над темным лесом, выуслышите уханье — будьте осторожны. Очень возможно, что это перерожденныйгосподин Просперо снова заманивает вас в свои сети.

Она прыснула. Просперо со своими круглыми пронзительнымиглазами, крючковатым носом и несоразмерно пухлыми щечками и в самом деле былпохож на филина.

Ладно, про разговор с Гэндзи можно не писать, решилаКоломбина, а вот про Просперо — это важно. Обмакнула стальное перо вчернильницу, застрочила дальше.

"Я тут писала, что, как ни странно, совсем не ревнуюДожа к Ифигении и Горгоне. А вот он меня, по-моему, ревнует! Я это чувствую, язнаю наверняка. Женщины в таких вещах не ошибаются. Ему досадно, что я уже несмотрю на него тоскливыми овечьими глазами, как прежде. Сегодня вечером он необращал внимания ни на ту, ни на другую, а смотрел только на меня. Обе дурочкистрашно бесились, и это, не скрою, было приятно, но мое сердце не забилосьчаще. Новое мое стихотворение он превознес до небес. О, каким блаженством этапохвала была бы для меня еще совсем недавно! А нынче я нисколько необрадовалась, потому что отлично знаю — стихотворение посредственное.

Игра в рулетку начинает приедаться. Первый признак — обилиежелающих. Сегодня кроме всегдашнего Калибана, разочарованные вопли которогопросто комичны, крутить колесо отважились даже Петя и Критон (первый — густопокраснев, второй — смертельно побледнев; любопытная психологическая деталь:после благополучного исхода Петя сделался белее простыни, а Критонраскраснелся). Труполюбивый прозектор Гораций, бросая шарик, подавил зевок — яявственно это заметила. Сирано даже позволил себе созорничать: пока рулеткавертелась, он напевал шансонетку «Покружись, душа-девица». Дож наблюдал этубраваду молча, с насупленным челом. Он не может не понимать, что затея сколесом фортуны оказалась неудачной. Смерть явно не желает унижать себя,участвуя в этом дешевом аттракционе.

Только братья-немцы по-прежнему старательны и серьезны.Бросая шарик, Розенкранц всякий раз выразительно косится в мою сторону. Далееэтого его ухаживания не идут. Я замечаю, что они с Гильденстерном частопереглядываются между собой, словно разговаривают глазами. По-моему, ониотлично понимают друг друга без слов. Я где-то читала, что у близнецов такоебывает. Один только взглянул, а другой уж протягивает ему портсигар. И еще:когда шарик скачет по ячейкам, каждый из них смотрит не на колесо, а лишь набрата — угадывает результат по выражению лица, так похожего на своесобственное.