— Здравствуйте, — произнёс приятный женский голос. — Это«Гранлаунская восстановительная и реабилитационная клиника», подразделение«Федеральной здравоохранительной корпорации Америки».

— Здравствуйте, меня зовут… — На том Лизи и замолкла, потомучто приятный женский голос начал перечислять всех, с кем можно было связаться,перейдя в тональный режим набора номера. Это был записанный на магнитофоннуюленту голос. Лизи пробудили.

— Подождите, пожалуйста, пока вам ответят, — закончилприятный женский голос, и его сменила музыка, отдалённо напоминающая мелодиюПола Саймона «Возвращение домой», Лизи обернулась к Дарле сказать, что онаждёт, пока ей ответят, но Дарла ушла, чтобы проверить, как там Аманда.

«Чушь собачья, — подумала Лизи. — Просто не выдержаланапря…»

— Доброе утро, это Кассандра, чем я могу вам помочь? Имя —дурной знак, любимая[48], прокомментировал Скотт, который жил в её голове.

— Меня зовут Лиза Лэндон… миссис Скотт Лэндон.

За все годы семейной жизни она не больше пяти разпредставлялась как миссис Скотт Лэндон и ни разу — за двадцать шесть месяцеввдовства. Однако не составляло труда объяснить, почему она сделала это сейчас.Скотт называл это «разыграть карту славы» и сам не стеснялся её разыгрывать.Отчасти, говорил он, потому что, разыгрывая её, чувствовал себя самодовольнымговнюком, отчасти — потому что боялся, а вдруг не сработает. Скажем, онпрошептал бы на ухо метрдотелю что-то наподобие «Разве вы не знаете, кто я?» —чтобы услышать в ответ: «Non, Monsieur[49] - а кто ты, твою мать?»

Пока Лизи говорила, перечисляя прежние случаичленовредительства и полукататонии старшей сестры и описывая случившееся этимутром, она слышала мягкий перестук клавиш. Когда сделала паузу, Кассандраввернула:

— Я понимаю вашу тревогу, миссис Лэндон, но в настоящеевремя в «Гринлауне» нет свободных мест.

У Лизи упало сердце. Она мгновенно представила себе Аманду вкрошечной, размером с чулан, палате в Стивенской мемориальной больнице вНо-Сапе, в запачканном едой больничном халате, уставившуюся сквозь забранноерешёткой окно на светофор, который регулировал движение автотранспорта напересечении 112-го и 19-го шоссе.

— Ох. Я понимаю. Но… вы уверены? Речь идёт не о «Ме-дикёйд»или ином виде страховки… Я буду платить наличными, знаете ли… — Хватайся засоломинки. Прикидывайся шлангом. Когда другое не помогает, предлагай деньги. —Если это имеет значение, — обречённо добавила она.

— В общем-то нет, миссис Лэндон. — Лизи подумала, чтоуловила холодок в голосе Кассандры, и надежда на успешный исход сошла на нет. —Это вопрос места и договорных обязательств. Видите ли, у нас только…

Лизи услышала какой-то звук, похожий на «бивд». Примернотакой же издавала её микроволновая печь-тостер, сообщая, что гренки или бурритоготовы.

— Миссис Лэндон, вы можете подождать, не кладя трубку?

— Разумеется, если нужно.

Раздался щелчок, и вновь зазвучал Прозакский[50] оркестр, наэтот раз наигрывающий мелодию «Шафт». Лизи слушала её с ощущением нереальности,думая о том, что Айзек Хайс[51], если бы услышал такое, забрался бы в ванну спластиковым пакетом на голове. На этот раз ожидание затянулось, и Лизи началаподозревать, что про неё забыли (видит Бог, такое уже бывало, особенно когдаона пыталась купить билеты на самолёт или поменять взятый напрокат автомобиль).Дарла спустилась вниз, взглядом спросила: «Что у тебя? Выкладывай!» Лизипокачала головой, отвечая: «Ничего» и «Я не знаю».

В этот момент ужасная, заполняющая паузу музыка смолкла, ина линию вернулась Кассандра. Холодок из голоса исчез напрочь, и впервые Лизипочувствовала, что разговаривает с человеческим существом. Более того, самголос показался знакомым.

— Миссис Лэндон?

— Да.

— Извините, что заставила вас так долго ждать, но у меня вкомпьютере метка с указанием связаться с доктором Олбернессом, если позвонитевы или ваш муж. Доктор Олбернесс сейчас в своём кабинете. Разрешите васпереключить?

— Да, — ответила Лизи. Теперь она знала, где находится,знала совершенно точно. Знала, что прежде всего доктор Олбернесс принесёт ейсвои соболезнования, как будто Скотт умер в прошлом месяце или на прошлойнеделе. А она поблагодарит его. Более того, если бы доктор Олбернесс пообещалосвободить их от доставляющей столько хлопот Аманды и положить её в своюпереполненную клинику, Лизи была бы так счастлива, что встала бы на колени исделала доброму доктору качественный отсос. От этой мысли дикий смех едва не сорвалсяс губ Лизи, так что их пришлось крепко сжимать несколько секунд. Поняла Лизи, ипочему голос Кассандры вдруг стал столь тёплым: так начинали говорить люди,когда внезапно узнавали Скотта, когда до них доходило, что они имеют дело счеловеком, фотография которого украшала обложку долбаного «Ньюсуик». И если этазнаменитая личность обнимала кого-то своей знаменитой рукой, та, кого обнимали,то есть она, Лизи, тоже становилась знаменитой, пусть и по близости к телу.Или, как однажды выразился Скотт, по вливанию.

— Доброе утро, — произнёс приятно-грубоватый голос. — ЭтоХью Олбернесс. Я говорю с миссис Лэндон?

— Да, доктор. — Знаком Лизи предложила Дарле сесть иперестать кружить перед ней. — Я — Лиза Лэндон.

— Миссис Лэндон, позвольте начать с соболезнований по поводувашей утраты. Ваш муж надписал мне пять своих книг, и теперь они — среди самыхдорогих моих сокровищ.

— Спасибо, доктор Олбернесс, — поблагодарила она и, соединивбольшой и указательный пальцы в кольцо, показала Дарле: «Дело в шляпе». — Я вамочень признательна.

Когда Дарла вернулась из женского туалета кафе «Попс», Лизисказала, что и ей стоит заглянуть туда: до Касл-Вью двадцать миль, а дороги вовторой половине дня частенько забиты. Для Дарлы эти двадцать миль стали бы лишьпервым этапом. Ей предстояло собрать вещи Аманды (утром они забыли этосделать), отвезти их обратно в «Гринлаун» и, оставив там, вернуться в Касл-Рок.Это означало, что на подъездную дорожку своего дома она могла свернуть лишьгде-то в половине девятого, и это при условии, что удача будет благоволить кней, то есть позволит избежать пробок.