— Ни разу ничего не выпадало. Давайте-давайте.

Он спрятал нож и широкими ноздрями втянул в себя жасминовыйдух. На улице тем временем темнело.

— Ночь будет лунной, — задумчиво сказал Негодько.

И в этот момент дверь дома приоткрылась, и на крыльцепоявился Генрих. Как и в прошлый раз, одет он был в белую рубашку и даже издаливыглядел нарядно. Лицо его, попавшее под свет лампы над крыльцом, Наташе непонравилось.

— У вас пистолет с собой? — шепотом спросила она,больно схватив Негодько за руку.

Теперь, когда рядом с ней оказался сотрудникправоохранительных органов, она неожиданно почувствовала почву под ногами.

— Да не собираюсь я стрелять! — прошипелтот. — Собака нас не выдаст?

— Эта собака принадлежит подозреваемому.

Она может ходить, где захочет, и на ее гавканье никто необращает внимания.

— Хорошо, — кивнул Негодько, появление которогоАзор прозевал, потому что бегал к пруду проверить, как там дела. Появившись всамый неподходящий момент, он коротко рыкнул и с уважением обнюхал милицейскиеботинки.

— С него нельзя спускать глаз! — предупредилаНаташа. — Я имею в виду Генриха. У них с художником сегодня должно всепойти «по графику».

Я сама слышала, как он сказал. Вот и посмотрим, что там заграфик.

Им удалось без всяких проблем проследить путь Генриха додома Аркадия Бубрика и засесть в соседних кустах: благо, сад у художника былбольшой, запущенный, прячься — не хочу. Азор весело бегал кругами, а потомисчез в темноте.

— И что теперь? — спросил Негодько. — Надо вокна подглядывать?

— У меня тут ведро где-то было! — сообщила Наташа.

Отыскать ведро удалось довольно быстро. Она подставила егопод окно в каминном зале и заглянула внутрь.

— Они там! — шепотом сказала она. — Оба.

Послушайте, они уже кого-то поймали. Глядите, вот про что явам говорила!

Негодько спихнул ее с ведра и тоже заглянул в дом. Лысый иусатый Генрих Минц что-то горячо говорил длинноволосому Аркадию Бубрику.

У Бубрика был виноватый вид. Они стояли посреди комнаты, аповсюду вокруг них валялись предметы женского туалета — начиная с туфель изаканчивая лентой для волос.

— Кого же это они так.., распатронили? — с веселыможивлением спросил Негодько. — И где содержимое этих шмоток?

— Надо в спальне посмотреть! — заявилаНаташа. — Если это то, что я думаю, содержимое лежит под кроватью.Наверное, это какой-то ритуал.

Они побежали за дом, прихватив ведро, и действительнозаглянули в спальню. Девица лежала не под кроватью, а на ней, лицом вниз,абсолютно голая и не шевелилась.

— Вот несчастье, — шепотом запричитал Негорько, отдуваясьтак, словно его послали растрясти, жир на марафонской дистанции. — Этогомне только не хватало! Ну совершенно мне это сейчас ни к чему!

— Послушайте! — неожиданно спросила Наташа. —А вы знаете, с какой стати меня хотят убить?

И тех двух Наташ Смирновых за что убили?

— Нет, — коротко ответил он.

— Чем же вы там занимаетесь, в своей милиции?!

— Всякой ерундой, — буркнул Негодько. Он еще развстал на ведро, увидел, что девица не двинулась с места, и выругался.

— Она не подает признаков жизни.

Наташино лицо вытянулось.

— Этого не должно было случиться! Выходит, я одна вовсем виновата? Не предупредила никого, скрыла… Негодько, миленький, сделайтечто-нибудь.

— Валентин Львович, — подсказал он.

— Валентин Львович, миленький, — занылаНаташа. — Давайте пойдем туда! Этих людей надо остановить! У вас ведь естьпистолет, я знаю!

— Я и сам знаю, что надо идти, — рявкнул Негодькогромким шепотом. — Надо их врасплох застать. Вдруг они тоже вооружены? Ихвсе-таки двое. И смотрите, чтобы собака в дом не просочилась. А то кинетсязащищать хозяина, придется ее пристрелить, а мне жалко.

Негодько подкрался к двери, держа пистолет дулом вверх.Потом издал горлом какой-то непонятный не то хрип, не то скрежет, прыгнул,ударил в дверь плечом и ворвался внутрь. Наташа влетела в каминный зал следомза ним.

— Руки за голову! — крикнул Негодько и наставил наприсутствующих пистолет.

Бубрик и Минц немедленно задрали руки кверху. Лица у нихбыли скорее удивленные, нежели испуганные.

— Ага! — крикнула Наташа, приплясывая рядом. —Думали, вам все сойдет с рук? Думали, можете так вот просто ловить женщин изасовывать под кровать?

— Простите, а вы кто? — осторожно поинтересовалсяБубрик, медленно приходя в себя. — Я имею в виду — именно вы. Девушку язнаю.

— Молчать! — прикрикнул Негодько и с грациейбегемота двинулся вперед, держа обоих на мушке. Наташа трусила следом, неотставая ни на шаг. Минц растерянно хлопал глазами и приговаривал:

— А в чем дело-то?

Выглядел он при этом совершенно убитым.

— Ни в чем, — резко ответил Негодько, обходяголубчиков по широкой дуге.

Наташа не представляла, что он собирается делать дальше,потому что ни Бубрик, ни Минц не были вооружены и не проявляли никакихпризнаков агрессии.

— Лечь на пол! — крикнул Негодько.

И вот в тот самый момент, как он крикнул, из комнаты, гдележал на кровати предполагаемый труп, выскочила абсолютно голая девица и сдикими воплями запрыгнула Негодько на спину, обняв его всеми четырьмяконечностями. При этом орала он так страшно и проделала все так стремительно,что слабонервный Генрих Минц от неожиданности покрылся мелованной бледностью,закатил глаза и мешком рухнул за диван.

Бубрик дернулся в сторону Негодько и вытянул руки вперед.Решив, что он хочет напасть на доблестного милиционера, Наташа проделала то жесамое, что и девица, — завопив, прыгнула ему на спину.

В этот миг дверь открылась, и на пороге появился АндрейАлексеевич Покровский собственной персоной. Перед глазами его предстал Негодькос голой девицей на плечах и Бубрик, на котором висела Наташа. Он остановился такрезко, словно налетел на препятствие. Глаза у него выпучились, а челюстьотвалилась. Прежде Наташа никогда не видела своими глазами, как у людейотваливается челюсть. До сих пор она полагала, что это образное выражение.

— Что это вы.., здесь делаете? — с усилием выдавилиз себя Покровский.

В этот момент Негодько изловчился и выстрелил в потолок.Девица немедленно свалилась с него, точно клещ, напившийся крови. И,повизгивая, убежала в спальню, подхватив с пола что-то из одежды. Наташапродолжала сидеть на Бубрике, а тот изо всех сил вращал плечами, пытаясь еестряхнуть. Однако, когда прозвучал выстрел; она вцепилась в него еще крепче.