– Маня! – искренне возмутиласья. – Ну и сарай! Неужели нельзя хоть чуть-чуть прибрать?

– Некогда, – отмахнуласьдевочка, – лучше скажи, что это такое?

Она сдернула наушники, щелкнула плейером, и издинамика полился незнакомый голос. Неизвестный мужчина каким-то странным,невыразительным тоном вел невероятный рассказ: «…ударил его со всей силойлыжной палкой. Раздался противный хруст, потом Леня упал. Я испугался ибросился бежать. Все крупно напились, и никто не заметил моего отсутствия.Утром Леню нашли мертвым, перелом основания черепа. Милиция приняла версию онесчастном случае. Будто парень поскользнулся и упал на камни. Прошло ужепятнадцать лет, но происшедшее мучает меня до сих пор».

Маня выключила плейер и уставилась на меня. Япожала плечами:

– Похоже на признание в убийстве. Гдекассету взяла?

– В гостиной на столике, думала – Кешкаоставил.

Значит, это запись из кабинета Сержа. Голосстранный какой-то, словно говорящий либо под наркозом, либо пьяный!Вспомнилось, как сама болтала невесть что, сидя в гостиной у Радова. Казалось,профессор лишил меня воли, и язык живет сам по себе. И главное, совершенно непомню, что несла. Хорошо, что в моем прошлом нет никаких страшных тайн: убитыхродственников, задушенных младенцев, украденных миллионов. Максимум, в чеммогла признаться: кража сборника Анны Ахматовой в институтской библиотеке годуэтак в 78-м.

Значит, Серж записывает сеансы! И кассета,которую прислали Зайке, тоже сделана у Радова. Ловко придумано. Профессорвыпытывает секреты, а потом шантажирует клиентов. Ольга, например, не моглапонять, откуда появилось ее признание. И я ни за что бы не догадалась, если бысама не попала к Сержу в пациентки. Наверное, мой транс оказался не такимглубоким, как у Зайки, вот и помню кое-какие подробности. Невестка же,бедняжка, моментально отключалась.

Кассета была самая обычная – коричневая,плоская. На наклейке надпись 4-2С. Ни имени, ни фамилии. Интересно, мужика тожешантажировали? Кто он? Нужно снова попасть к профессору на прием и пошарить вкабинете, вдруг найду ключ к шифру и узнаю, как зовут этого 4-2С.

На следующий день около часа дня я приехала в«Бабочку». На голову нацепила кудрявый парик модного цвета «баклажан», лицоразмалевала, как индеец на тропе войны, глаза надежно упрятала за дымчатымиочками. Балахонообразное мешковатое платье, кстати, стоившее безумных денег вПариже, изменило фигуру, каблуки прибавили роста. Для пущей конспирациизасунула за щеки комочки ваты и осталась довольна – родная мать не узнает.

Впрочем, оказалось, что старалась зря. На этотраз заказы принимал молодой парень в безукоризненном костюме. С виду подающийнадежды дипломат.

– У мужа день рождения, – приняласья петь известную песню. – Хочется сделать сюрприз.

– Превосходно, – оживилсяадминистратор.

В ход опять пошли фотоальбомы. Я сделаланаконец выбор, и товар должны были доставить тем же вечером в девять часов.Покачиваясь на километровых каблуках, выползла на улицу. Погода портилась.Опять повалил снег, колкие снежинки полетели прямо в лицо. Голова началамерзнуть. Ничего, сейчас залезу в машину и согреюсь. И в эту самую минуту яувидела Сержа Радова, садящегося в такси вместе с каким-то мужиком.

Что делать? «Пежо» не шикарный автомобиль, нов Москве их не так много, тем более ярко-василькового цвета. Профессорпрекрасно знает мою тачку и сразу заметит слежку. Пришлось ловить частника.

– Езжай за такси, смотри не упусти.

Водитель косо глянул на меня, но повиновался.Попетляв немного по улицам, такси остановилось у ресторана «Сударыня». Серж соспутником исчезли внутри, я ринулась за ними.

Небольшой зал, всего на десять столиков,выглядел уютно. Радов с приятелем устроились у окна, я села по соседству.Профессор заметно нервничал, незнакомый мужчина свистящим голосом говорил:

– Срок – неделя. Ищи где хочешь, думай,куда Изабелла товар засунула. Не найдешь – плати. Через семь дней включусчетчик, а еще через пять, если не отдашь, плохо будет.

– Почему я должен вам верить? –неожиданно начал сопротивляться Серж. – Может, Белла все уже отдала, а вытеперь узнали о ее смерти и хотите нажиться. Сначала докажите, что товар был.

– Ну, блин, дает! – восхитилсямужчина. – Я честный торговец, ерундой не занимаюсь. Белка всегда бралабольшой кусок, а через неделю расплачивалась. Другие вперед платили, ноИзабелле мы доверяли, она никогда нас не подводила и долг отдавала точно всрок. А тут «снежок» взяла, и все, с концами. Днем у меня была, вечеромзастрелилась. Не могла она успеть «дурь» раздать. Либо товар найдешь, либоденьги. И не делай вид, что не знал о ее привычках, не поверю. Трепаться мненедосуг, так что прощай!

Говоривший резко встал, бросил на столнесколько скомканных сторублевок и ушел. Серж остался сидеть, глядя впространство. Выкурив сигарету, он отодвинул нетронутую еду и побрел прочь изресторана. Я пошла за ним. Ледяной ветер немилосердно задувал под парик.Неудобные каблуки постоянно подворачивались, к тому же я ужасно бояласьупустить Радова из виду. Но профессор и не думал спешить. Похоже, он бесцельнослонялся по Центру, наконец купил в булочной отвратительный торт с маслянымирозами несъедобного вида и принялся ловить такси. Я его опередила. Простоповезло. Левак готов был ехать в любом нужном мне направлении. Дождавшись,когда Радов наконец поймает машину, я велела следовать за ним.

Профессор приехал в район Нижних Мневников.Убогое место. Каскады небольших блочных пятиэтажек. Квартиры тут похожи наклетки для канареек. Радов вошел в грязный подъезд с выбитой входной дверью истал подниматься по лестнице, я на цыпочках последовала за ним. На четвертомэтаже он позвонил в одну из квартир. С площадки третьего я услышала, какженский голос спросил:

– Кто там?

– Я, – ответил Радов, – открой,Зиночка.

Загремела цепочка, и невидимая Зинаобрадованно проворковала:

– Ой, Сержик, входи.

Дверь с грохотом захлопнулась, я подлетела кней и прижалась ухом. Слышно было буквально каждое слово. Спасибо строителям закартонные двери!

– Раздевайся, раздевайся, –ворковала женщина, – чайку попьем, что-то редко заходишь.

– Работы полно, Зинуля, времени совсемнет. Где Жорик?

– Сейчас явится.

– Не болит язва?

– Да он забыл о ней, как новый стал, всетебя добрым словом поминает.