США и антикоммунизму{362}. В телеграмме также излагалась идея антикоммунистической коалиции военных и гражданских, которая могла бы добиться власти в успешной борьбе.

Сухарто, неразговорчивый 44-летний генерал-майор из Центральной Явы, возглавлял Командование стратегического резерва сухопутных войск, Кострад. Он учился у человека по имени Суварто, близкого друга консультанта RAND Corporation Гая Паукера, одного из индонезийских офицеров, который непосредственно отвечал за воплощение в жизнь — под управлением военных — теории модернизации и построение «государства в государстве», а также дружественные США антиповстанческие операции{363}. У Сухарто было неоднозначное прошлое в индонезийских военных кругах. В конце 1950-х гг. его поймали на контрабанде, и Насутион лично его уволил. По словам Субандрио, безудержная коррупция Сухарто так взбесила Яни и Насутиона, что Яни избил его собственными руками, а Насутион едва не отдал по суд{364}. Во время Конфронтации на Борнео Сухарто, использовав свои возможности для минимизации конфликта Индонезии с Великобританией (и США) в то время{365}, устроил дела таким образом, что войска вдоль границы с Малайзией оказались недоукомплектованы и плохо снабжались.

Что интересно, 1 октября 1965 г. Вооруженные силы Индонезии возглавил генерал Сухарто, а не Насутион (самый высокопоставленный офицер в стране), после того как другу Вашингтона посчастливилось пережить события предыдущей ночи. Это была настолько неожиданная смена ролей, что целому ряду ключевых игроков потребовалось несколько недель, чтобы понять, что за все отвечал именно Сухарто.

Все, что делал Сухарто в октябре, заставляет предположить, что он реализовал план контратаки на коммунистов, разработанный заранее, а не просто реагировал на события.

Утром 1 октября Сухарто прибыл в Кострад, по каким-то причинам не ставший мишенью и не нейтрализованный Движением 30 сентября, хотя размещался буквально по другую сторону площади Независимости, которую повстанцы заняли в то утро. На срочном собрании ранним утром он объявил себя командующим вооруженными силами страны. Во второй половине дня Сухарто приказал войскам на площади Независимости разойтись и прекратить мятеж, или он их атакует. Командующий захватил Центральную Яву без единого выстрела и лично выступил по радио с сообщением о разгроме Движения 30 сентября. Президент Сукарно приказал другому генерал-майору, Праното, встретиться с ним на авиабазе Халим и принять временное командование над вооруженными силами. Вопреки прямому приказу своего главнокомандующего, Сухарто воспрепятствовал приезду Праното и сам отдал приказ Сукарно покинуть аэропорт. Сукарно подчинился и бежал в президентский дворец за пределами города. После этого Сухарто легко захватил аэропорт, а затем и всю страну, игнорируя Сукарно, когда это было ему выгодно.

Взяв власть, Сухарто распорядился закрыть все СМИ, за исключением военных, которые контролировал. Любопытно, что Harian Rakyat — газета коммунистической партии, где Зайн проработал больше десятилетия, — опубликовала редакционную передовицу в поддержку Движения 30 сентября только 2 октября, через сутки после провала восстания и, по слухам, захвата редакции военными. Тот факт, что это была единственная не военная газета, вышедшая в тот день, может свидетельствовать о том, что армия сама напечатала ее, чтобы обвинить партию. Это, впрочем, может быть и свидетельством того, что партия не видела ничего потенциально компрометирующего ее в том, чтобы выразить поддержку внутреннему армейскому движению, на тот момент имевшему, казалось бы, похвальную цель — остановить правый мятеж{366}. Теорий множество. Писатель Мартин Алейда, работавший в то время в газете, говорит, что редакционная статья существенно отличалась от текстов Нджото, члена КПИ, который обычно писал такие материалы{367}. На последней странице того номера была карикатура, нарисованная в обычном стиле «Народной ежедневной газеты». Она изображала Движение 30 сентября в виде кулака, ударившего Совет генералов, представленный в образе человека, который валится на спину, причем становится видна его шляпа с надписью «ЦРУ». Франциска помнит только, что Зайн в тот день работал как обычно, пока газета не была закрыта.

Теперь Сухарто контролировал все массовые коммуникации. Он обвинил КПИ в чудовищных преступлениях, прибегнув к целенаправленной провокационной лжи, чтобы вызвать ненависть в адрес левых по всей стране.

Военные распространили выдумку, будто вдохновителем провалившегося коммунистического переворота являлась КПИ. Сухарто и его люди заявили, что Коммунистическая партия Индонезии привезла генералов на авиабазу Халим, чтобы совершить развратный демонический ритуал. Якобы участницы женского движения «Гервани» плясали обнаженными, пока другие женщины калечили и пытали генералов, отрезая им гениталии и выцарапывая глаза, после чего умертвили. Они утверждали, что КПИ составила длинный список людей, которых планировала убить, и могилы для массовых захоронений уже были приготовлены{368}. Утверждалось, что Китай тайно поставлял оружие Народным молодежным бригадам{369}. Армейская газета Angkatan Bersendjata («Вооруженные силы») напечатала фотографии тел мертвых генералов и сообщила, что они были «жестоко и низко умерщвлены» в ходе пыток, представлявших собой «попрание основ человечности»{370}.

Когда появились первые новости об этих событиях, заместитель госсекретаря США Джордж Болл, по некоторым сообщениям, позвонил директору ЦРУ Ричарду Хелмсу и спросил, «могут ли [они] категорически отрицать участие операций ЦРУ в ситуации в Индонезии». Хелмс ответил утвердительно{371}. Похоже, посол Грин не ожидал никаких событий 1 октября, и все документы Государственного департамента, опубликованные на сегодняшний день, свидетельствуют, что посольство было ошарашено событиями первых дней этого месяца. Неясно, утаивалась ли от нового посла информация, как семью годами раньше от Говарда Джонса.

Вскоре после первоначальной растерянности власти США помогли Сухарто на решающем первом этапе распространения пропаганды, когда только-только формировался его собственный антикоммунистический нарратив. Вашингтон наладил быстрые тайные поставки военным жизненно важного мобильного коммуникационного оборудования, о чем свидетельствует телеграмма от 14 октября, с которой теперь снят гриф секретности{372}. Пособничеством стало и молчаливое признание на самом раннем этапе развернувшихся событий, что власти США считают истинным руководством страны армию, а не Сукарно, хотя именно он продолжал оставаться законным президентом.

Свою лепту вносила и западная пресса. «Голос Америки», Би-би-си и «Радио Австралии» транслировали репортажи, где настойчиво повторялись все пункты из заявлений индонезийской военной пропаганды. Это стало частью кампании психологической войны по демонизации КПИ. Велись также трансляции на бахаса индонезия, которые можно было принимать на территории страны, и индонезийцы помнят, как нарратив Сухарто казался им более убедительным еще и потому, что они слышали, как то же самое говорят уважаемые мировые медиа{373}.

Меж тем вся, от первого до последнего слова, история, которую рассказывала индонезийская армия, была ложью. Никто из женщин — членов «Гервани» не участвовал ни в каких убийствах 1 октября{374}. Больше тридцати лет спустя Бенедикт Андерсон смог доказать не только то, что рассказ о пытках генералов был фальшивкой, но и что Сухарто знал о его лживости уже в начале октября. Он лично отдал приказ провести вскрытие, показавшее, что все мужчины были застрелены, кроме