давние традиции как коммунизма, так и ревностной мусульманской веры. В действительности они часто переплетались в те дни, когда в Индонезии расцветал исламский коммунизм, и большинство членов КПИ в этом регионе были благочестивыми верующими{380}. Ачех — жаркая, густонаселенная, утопающая в зелени самая западная точка Индонезии, к востоку от которой через Малаккский пролив находится Малайзия. Вооруженные силы здесь мобилизовали некоторое количество гражданских лиц в ходе Konfrontasi Сукарно с этой молодой страной. Судя по тогдашним опросам жителей Ачеха, даже в среде очень консервативных мусульман у КПИ не было здесь дурной репутации, пока после 1 октября не развернулась антикоммунистическая пропаганда{381}.

Военным руководителем Ачеха в 1965 г. был Исхак Джуарса, ярый антикоммунист, учившийся в канзасском Форт-Ливенворте{382}. Седьмого октября он покинул столицу Банда Ачех и отправился в импровизированное турне по провинции, выступая с речами перед быстро собирающимися толпами.

«КПИ — кафиры [неверные], — заявлял он, по словам свидетелей. — Я их истреблю до самых корней! Если в деревне вы обнаружите членов КПИ и не убьете их, вас накажут!»

Джуарса повел за собой толпу, скандировавшую: «Раздавим КПИ! Раздавим КПИ! Раздавим КПИ!»

Как вспоминают местные жители Центрального Ачеха, они осознавали, что им дали указание участвовать в убийстве коммунистов — под страхом, что их самих убьют{383}.

Считается, что массовая бойня началась в тот день на острове Суматра. Некоторые убийства были «спонтанными», осуществленными гражданскими лицами, которые действовали самостоятельно после получения подобных приказов. Но не обязательно. Военные и полиция принялись арестовывать людей в огромных количествах. Многие левые сдались сами, полагая, что это безопасно и благородно.

Военные ввели в строй гражданские структуры, которые создали во время антималайзийской кампании. В ходе Konfrontasi армия сформировала военизированные организации, которые можно было использовать для реализации военного положения и репрессий против коммунистов{384}.

Фраза, которую произнес Джуарса, «истребить до корней», уже звучала раньше, 1 октября. Ее произнес Мокогинта, еще один командир на Суматре, учившийся в Форт-Ливенворте. Эти слова станут постоянно звучащим публично рефреном программы массовых убийств{385}.

Восьмое октября

Армейская газета Angkatan Bersendjata опубликовала карикатуру: мужчина рубит ствол дерева топором. На дереве написано «G30S», акроним названия «Движение 30 сентября» на индонезийском языке, а на корнях — «КПИ», коммунистическая партия. Подпись гласит: «Истребим их до самых корней»{386}.

Во внутренних коммуникациях, однако, Индонезийская армия пользовалась другим названием. Она именовала происходящее «операция „Уничтожение“»{387}.

Девятнадцатое октября

Джакарта. Магдалена почти не заметила, что в начале октября столица погрузилась в политический хаос. Она, безусловно, не знала, что в Центральной Яве, где она выросла, ситуация гораздо хуже, чем в Джакарте.

Ее бабушка заболела, поэтому Магдалена отпросилась на фабрике футболок, где работала, и села на поезд до своей деревни, навестить ее. Проблемы со здоровьем преследовали ее семью, сколько она себя помнила. Когда она приехала, бабушка уже умерла. Магдалена собиралась присутствовать на похоронах и провести неделю, может быть, две, оплакивая ее вместе с семьей, затем вернуться работать в Джакарту. Она легла спать в своем родном доме в Пурвокерто.

Двадцатое октября

Вашингтон, округ Колумбия. Госдепартамент получил телеграмму от посла Маршалла Грина. Грин сообщал, что организационной мощи Коммунистической партии Индонезии нанесен «определенный ущерб арестами, преследованиями и в некоторых случаях казнями членов КПИ». Далее он писал: «Если армейские репрессии КПИ продолжатся и армия откажется вернуть власть Сукарно, КПИ можно будет обескровить. В долгосрочной перспективе, однако, репрессии в адрес КПИ со стороны армии не будут успешными, если она не захочет атаковать коммунизм как таковой».

Грин заключил: «Армия тем не менее упорно трудится над разрушением КПИ, и лично я все с большим уважением отношусь к решимости и организованности, которые она проявляет в выполнении этой важнейшей задачи»{388}.

Пурвокерто, Центральная Ява. Ранним вечером, меньше чем через 24 часа после приезда Магдалены, в дом ее семьи пришли два сотрудника полиции.

«Ты пойдешь с нами. Нам нужна от тебя информация», — сказали они ей.

В доме поднялась суматоха, крики и плач. Семья Магдалены слышала, что нескольких человек в их квартале сегодня арестовали, но не знала, что она является членом профсоюза СОБСИ в Джакарте, да и сама Магдалена не подозревала, что это может обернуться неприятностями.

В отделении полиции сотрудники устроили ей допрос и начали орать на нее. Им известно, заявили они, что Магдалена член женского движения «Гервани», связанного с коммунистической партией. Она в нем не состояла и не знала, что им еще сказать, кроме того, что это неправда. Согласно мифу, распространявшемуся новой властью Индонезии, принадлежность к этому движению подразумевала, что она одна из тех женщин, которые плясали голыми и отрезали гениталии высших армейских чинов. Она была в Джакарте, заявили они. Возможно, даже участвовала в той расправе. Магдалена отвечала, что ничего об этом не знает.

Допросы начинались, прекращались и снова возобновлялись в течение семи дней. Затем полицейские доставили ее в другое отделение полиции, в Семаранге. Едва оказавшись там, девушка потеряла сознание. Она была больна или слишком измучена. У нее все плыло перед глазами. Ей было 17 лет. Магдалена не знает точно, сколько времени провела во втором полицейском участке, прежде чем двое полицейских ее изнасиловали. По их убеждению, она была из «Гервани», следовательно, не человеком, не женщиной, а убийцей и сексуальной извращенкой. Врагом Индонезии и ислама. Ведьмой. Теперь эти двое мужчин имели над ней полную власть.

Двадцать второе октября

Вашингтон. Госдепартамент получил подробные отчеты о масштабах и характере армейских операций, когда убийства начались на Яве. «Мусульманский молодежный лидер» сообщил, что «ассистенты» сопровождают войска в рейдах, заканчивающихся убийствами{389}.

Советник по национальной безопасности Макджордж Банди написал президенту Джонсону, что события в Индонезии с 30 сентября «на данный момент являются впечатляющим подтверждением правильности политики США в отношении этой страны в последние годы»{390}.

В тот же день посол Маршалл Грин отправил в Госдепартамент телеграмму: «На данный момент нет никаких свидетельств неспособности армии… мы согласны, что было бы практически невозможно сохранить втайне какое-либо содействие властей США… если бы помощь была оказана и это получило огласку, мы сомневаемся, что это помогло бы армии, а не ударило по ней. …Мы подозреваем, что если бы армейское руководство действительно нуждалось в нашей помощи в этом вопросе, то дало бы нам об этом знать»{391}.

Две недели спустя Белый дом уполномочил отделение ЦРУ в Бангкоке предоставить стрелковое оружие своему контакту из военной среды в Центральной Яве «для использования против КПИ», наряду с медицинскими расходными материалами, которые должны были поставляться из