– Я подошел к дверце водителя и открыл ее. Сработал сигналвнутреннего освещения, и я смог глянуть на счетчик пройденного расстояния,который она всегда ставила на ноль перед началом любой поездки… и то, что яувидел, было тридцать одна и шесть десятых мили.

– Я смотрел на счетчик довольно долго, а затем подошел кчерному входу в дом. Она сдвинула экран и разбила стекло в двери для того,чтобы дотянуться снаружи до задвижки и открыть дверь. Там была прикрепленазаписка. В ней было написано:

«Дорогой Хомер, я добралась сюда чуть раньше, чем самапредполагала. Нашла еще более короткий путь – и не стала колебаться! Вы еще неприбыли сюда, и я решила залезть в свой дом, как опытный взломщик. Уорт приедетпослезавтра. Вы не сможете закрепить экран и вставить новое стекло в дверь доэтого? Надеюсь, что сможете. Подобные вещи всегда очень огорчают его. Если я невыйду поздороваться, знайте, что я уже сплю. Поездка оказалась оченьутомительной, но я почти не потеряла на нее времени! Офелия.»

«Утомительна!» – Я еще раз глянул на эту тварь, висящую нарешетке радиатора, и подумал: «Да, сэр, она должна была быть чертовскиутомительной. Клянусь Богом, да».

Он снова замолчал и щелкнул пальцами. – Я видел ее толькоеще один раз. Примерно через неделю. Уорт был в Касл Роке, но он купался возере, плавая взад и вперед, взад и вперед, словно он охранял лес илинепрерывно подписывал бумаги. Вообще-то больше походило на подписывание бумаг,я так думаю.

«Миссис, – сказал я, – это не мое дело, конечно, но вам неследует больше раскатывать в одиночку. Той ночью, когда вы разбили стекло вдвери, чтобы войти в дом, я увидел нечто, прицепившееся к решетке радиатораспереди вашей машины…»

«А! Этот лесной цыпленок! Я позаботилась о нем», – ответилаона.

«Боже! – воскликнул я. – Надеюсь, вы как-нибудьпобереглись!»

«Я надела садовые перчатки Уорта, – сказала она. – Но ведьэто не что иное, Хомер, как подпрыгнувшая вверх лесная птица с небольшимзапасом яда в клюве».

«Но, миссис, – возразил я, – где же водятся такие птички? Иесли на ваших срезанных маршрутах попадаются такие невинные птички, что жебудет если вам повстречается медведь?» – Она глянула на меня – и я увидел в нейдругую женщину – ту самую Диану.

«Если что-нибудь и меняется вдоль тех дорог, – сказалаФелия, – то ведь и я, наверное, тоже меняюсь там. Взгляните на это».

– Ее волосы были собраны в пучок на затылке и заколотышпилькой. Она ее вытащила и распустила волосы. Ими можно было только любоваться– они создавали ощущение какого-то мощного потока, вдруг вылившегося с головыФелии. Она сказала:

«Они начали было седеть, Хомер. Вы видите теперь этуседину?»

И она повернулась к солнцу, чтобы оно получше осветило ееголову.

«Нет, мэм», – сказал я.

– Она посмотрела на меня, ее глаза заискрились, и онасказала:

«Ваша жена – хорошая женщина, Хомер Бакленд, но она увиделаменя в магазине и на почте, и мы перебросились всего парой словечек, а я ужезаметила, что она смотрит на мои волосы с тем выражением удовлетворения,которое понимают только женщины. Я знаю, что она скажет своим друзьям иподругам… что Офелия Тодд начала красить свои волосы. Но я этого не делала и неделаю. Я просто потеряла свой прежний маршрут, ища кратчайшего пути не один и недва раза… потеряла свой маршрут… и потеряла седину».

И она рассмеялась уже даже не как студентка колледжа, а какстаршеклассница. Я восхищался ею и наслаждался ее красотой, но я также видел иследы другой красоты на ее лице… и я снова испугался. Испугался за нее ииспугался ее.

«Миссис, – сказал я, – вы можете потерять не только седуюпрядь в ваших волосах».

«Нет, – ответила она, – я же говорила, что там я совсемдругая… Я просто целиком делаюсь там другой. Когда я еду по дороге в своейспортивной машине, я уже не Офелия Тодд, жена Уорта Тодда, которая никогда несможет выносить до срока ребенка или та женщина, которая попыталась занятьсяпоэзией – да неудачно, или та женщина, что вечно сидит и делает записи на всехэтих комитетских собраниях, или еще что-то или кто-то. Когда я не дороге зарулем, я нахожусь внутри своего сердца и чувствую себя подобно…»

«Диане», – подсказал я. – Она посмотрела на меня с веселым ичуть удивленным видом, а затем рассмеялась.

«О, да, подобно какой-нибудь богине, – согласилась Фелия. –Она, наверное, лучше всего сюда подойдет, потому что я – ночной человек, ялюблю просиживать ночи напролет, пока не прочитаю свою книгу, или пока нателевидении не прозвучит национальный гимн, а также потому, что я оченьбледная, как луна, – Уорт вечно говорит, что мне нужен тоник или анализы крови,или еще что-то вроде всей этой чепухи. Но в своем сердце каждая женщина мечтаетпоходить на богиню, я так думаю – не случайно же мужчины слышат постоянное эхоэтих дум и пытаются возвести женщин на пьедесталы (женщину, которая обмочитсебе ногу, если не присядет на корточки! это забавно, если как следует все этообдумать), – но то, что чувствует мужчина, вовсе не то, чего желает женщина.Женщина хочет быть свободной – это все. Стоять, если ей так хочется, или идти…„Ее глаза обратились на дьявольский „Мерседес“, стоявший на подъездной дорожке,и слегка сузились. Затем она улыбнулась. «Или править за рулем, Хомер. Мужчинеэтого не понять. Он думает, что богине нужно где-то нежиться, прохлаждаться насклонах Олимпа и кушать фрукты, но ведь в этом нет ничего от бога или богини.Все, что хочет женщина – это то, что хочет и мужчина: женщина хочет управлять“.

«Будьте осторожны там, где вы едете, миссис – это все, чтонужно», – сказал я в ответ, а она снова засмеялась и наградила поцелуем в лоб.

Она ответила:

«Я буду осторожна, Хомер», но это ровным счетом ничего незначило, и я это сразу понял, потому что сказано это было именно тем тоном,каким отвечает муж своей жене в ответ на ее частые предупреждения об одной итой же опасности, когда он давно уже наперед знает, что на самом деле он небудет… не сможет. – Я вернулся к своему грузовичку и напоследок еще разпосмотрел на нее, а через неделю Уорт сообщил об ее исчезновении. И ее, и этогодьявольского автомобиля. Тодд прождал семь лет и только затем официальнообъявил о ее смерти, а потом еще подождал год на всякий случай – он не такой ужпростак – и только затем женился на этой второй миссис Тодд, той, что толькочто прокатила мимо нас. И я не жду, что ты поверишь хотя бы слову из всего, чтоя тебе сейчас здесь наплел.

На небе одно из этих толстобрюхих облаков достаточносдвинулось, чтобы открыть нам уже появившуюся луну – полукружье, белое, какмолоко. И что-то дрогнуло в моем сердце при этом зрелище – наполовину отчувства какого-то страха, наполовину от чувства любви.