– А оставался ли Ферни вне вашего поля зрения внутри дома?

– Только тогда, когда поднялся на несколько ступеней, чтобыпостучать в дверь студии.

– Вы слышали стук?

– Да.

– Вы слышали какие-нибудь голоса?

– Нет.

– Не мог он войти туда?

– Конечно, нет. Для этого у него не было времени. Я услышаластук, потом он сразу же спустился вниз. Вы знаете, мистер Мейсон, когда онспустился ко мне, у него был какой-то совершенно ошарашенный вид. Он сказал,что Борден в студии и велел его не беспокоить. Еще он сказал…

– Прошу тишины в зале суда, – громко произнес судебныйпристав. – Можно сесть.

Эрвуд занял свое место и взглянул на окружного прокурора.

– Магнитная лента готова, мистер окружной прокурор?

– Да, ваша честь. Но я еще раз хочу заявить о нашемвозражении на основании того, что недопустимо пользоваться доказательством,подлинность которого не установлена. Это некомпетентно, несущественно и внастоящий момент не имеет отношения к делу.

– Магнитная запись действительно та самая, которая найдена вдоме Бордена?

– Да, ваша честь.

– Тогда возражение отклоняется. Мы прослушаем ее.

Гамильтон Бергер с оскорбленным видом занялся магнитофоном.Затем в течение десяти минут в зале суда через динамик звучали голоса ДжорджаАнслея и Меридита Бордена. В конце беседы голос Анслея произнес:

– Ну, думаю, мне пора уходить.

Голос Бордена ответил:

– Я рад, что вы посетили меня, Анслей, и позабочусь о вас,как смогу. Полагаю, что у вас больше не будет неприятностей с инспекторами.Они, как и все остальные, не любят, когда о них идет дурная слава, а ведь это восновном зависит от меня.

Затем послышался смех Бордена, и в этом смехе чувствоваласьирония.

– Я сам могу найти дорогу, – сказал голос Анслея.

– Нет-нет, я провожу вас до двери. К сожалению, сегодня яодин в доме.

Магнитная лента с шипением крутилась еще секунд десять,потом раздался странный глухой звук, после которого все шумы на пленке исчезли,хотя кассета продолжала крутиться.

Гамильтон Бергер подошел к магнитофону и стал перематыватьленту назад.

– Это все, ваша честь, – сказал он.

Эрвуд задумчиво нахмурился и спросил:

– Что означают эти потрескивающие звуки, которые слышны напленке после того, как исчезли голоса, мистер окружной прокурор?

– Они возникли оттого, что пленка продолжала крутиться, амикрофон был включен на запись.

– А что это за глухой звук?

– Это звук того выстрела, который убил Меридита Бордена, –ответил Гамильтон Бергер и с жаром добавил: – С разрешения суда, мы заявляем,что нас вынудили раскрыть наши карты. Мы намеревались предъявить этодоказательство в высшей инстанции суда, который будет судить обвиняемого.

– Защита имела право предъявить пленку в качестве одного издоказательств, – ответил Эрвуд, – и сделано это было по приказанию суда в ответна требование защиты.

– Теперь запись услышали, – недовольно признал Бергер. – И ктому времени, когда обвиняемому придется давать показания перед судомприсяжных, у него будет готово подходящее объяснение, которое ему придумают.

– Здесь не место для подобных замечаний, мистер окружнойпрокурор, – ответил Эрвуд. – Защита для того и существует, чтобы предъявитьсуду свои доказательства.

– Но в данном случае, – сердито настаивал Бергер, – онапользуется доказательствами обвинения.

– Прекратите спорить, – резко оборвал его судья. – У васесть еще свидетели, мистер Мейсон?

– Да, ваша честь, – кивнул адвокат. – Я хочу еще раз вызватьмистера Ферни для дальнейшего перекрестного допроса.

– Мы возражаем, – запротестовал Бергер. – Защита только иделает, что вызывает свидетелей повторно. Закон не предусматривает, что можнодопрашивать их бесконечное число раз.

– Еще что-нибудь, мистер прокурор? – спросил судья.

– Нет, ваша честь, это все, что я хотел сказать.

– Возражение отклоняется. Решать вопрос о возможностиповторного допроса свидетелей – компетенция суда. Мистер Ферни, подойдите сюда.

Ферни, который, очевидно, все еще чувствовал себя не в своейтарелке, возвратился на свидетельское место.

– Я прошу вас, – обратился к нему Мейсон, – еще развспомнить вечер восьмого числа этого месяца. Около одиннадцати часов вынаходились в доме Бордена вместе с доктором Коллисон. Говорили ли вы доктору,что поднимались к фотостудии и мистер Борден просил вас его не беспокоить? Яимею в виду смысл сказанного.

– Возражаем на основании того, что это показания с чужихслов, это не истинный перекрестный допрос, – заявил Гамильтон Бергер.

– Отклоняется, – резко сказал судья Эрвуд. – Вопроспредставляется существенным. Суд намерен выслушать ответ.

– Но обвинение не может полагаться на слова этого свидетеля,ваша честь.

– Можете не полагаться, но эти слова определяют позициюсвидетеля. Отвечайте, мистер Ферни.

– Ну, – промямлил Ферни, – я поднялся по лестнице к студии,постучал в дверь и…

– Вопрос был другой, – прервал его Эрвуд. – Вас спросили,что вы сказали доктору Коллисон?

– Я сказал, что мистер Борден занят в студии и не хочет,чтобы его беспокоили.

– Вы сообщили ей, что он сам сказал вам об этом? – спросилМейсон.

Ферни взглянул на сидящую в зале доктора Коллисон.

– Я не помню точно свои слова.

– А когда вы уезжали из дома с доктором Коллисон, выспросили ее, не слышала ли она выстрела?

– Кажется, я сказал, что раздался звук, похожий на выстрел.

– Вы спросили ее, слышала ли она этот звук?

– Может, и спросил.

– Больше вопросов нет, – сказал Мейсон.

– У меня тоже нет, – Бергер покачал головой.

– Защите больше нечего добавить, ваша честь, – объявилМейсон.

– У меня тоже нет других доказательств, ваша честь, –констатировал Бергер, – и теперь я выступаю с ходатайством о передачеобвиняемого высшей судебной инстанции. Доказано, что обвиняемый владел орудиемубийства и что он угрожал покойному. К тому же достаточно очевидно, что именнообвиняемый сделал через несколько секунд после окончания беседы тот выстрел,который убил покойного. Вероятно, тогда, когда покойный провожал обвиняемого додвери. Звук выстрела вполне отчетливо слышен на пленке.