– И что толку? – покачал головой Кирилл. – Вы сидите по своим углам и тихо своему всезнанию радуетесь, пока хозяева миром крутят. Вы же ничего не делаете, чтобы как-то повлиять на систему. Ни-че-го!

– Вот и твои друзья революционеры говорят: круши систему, долой фашизм и все такое. А что взамен? Религиозную диктатуру, как в Халифате? Империю, как в Поднебесной? Идеального строя нет, люди несовершенны. Система, против которой ты хочешь бороться, всего лишь отражение того, что творится в головах! Скажу больше – система всех устраивает, все довольны. Даже твои соседи, что посылают своего ребенка торговать собой. Все как-то устраиваются, а кто хочет чего-то добиться, тот идет и работает! Против только кучка идеалистов, как твой Феликс. Но они не народ!

– Определенно, с миром все в порядке, с системой тоже, а если кому-то что-то не нравится, так он сам и виноват. – Кирилл покачнулся на табурете.

– Именно так, – кивнул Виктор. – Скажу больше: спасения можно добиться, только работая над собой! Оглянись вокруг – таких, как ты, ничтожно мало. Люди как-то устраиваются, налаживают жизнь, и плевать им на политику. Они просто живут, а тебе нужна борьба! Вы людям нового счастья хотите, а они старым дорожат…

Кирилл встал, пошел к двери. Оглянулся, опираясь на косяк.

– Здорово же они тебя напугали… Ты примерь свои слова к тому, что с вами произошло. Поищи в себе вину за то, что случилось со Светой. Да, система прекрасна, мир прекрасен, только людишки никчемные никак этого понять не хотят.

– Ты не понимаешь, – прошептал Виктор.

– Определенно не понимаю!

Кирилл еле сдержался, чтоб не плюнуть.

– Я не понимаю, как можно за религиозные предрассудки прятаться и оправдывать зло, которое творится за твоим порогом, ежеминутно, ежесекундно. Под бездействие идейную базу подводить. Видимо, мне это не дано!

Кирилл ушел; Виктор остался сидеть, спрятав лицо в ладонях.

Прошло две недели. Кирилл выздоровел, окреп и решил вернуться в Западный форштадт. Виктор проводил его на вокзал. Когда поезд подошел к перрону, Виктор с Кириллом пожали друг другу руки.

– Ни пуха, – пожелал на прощание Виктор.

Против обыкновения, он говорил по-русски.

– К черту, – на том же языке ответил Кирилл. – Не передумал? Останешься?

– Останусь. Война – не мой путь, – ответил Виктор.

Раздался второй свисток, Кирилл поставил ногу на ступеньку.

– Если что, ты знаешь, где меня найти, – сказал он и скрылся в вагоне.

Мамаша Лю, которой было заплачено за полгода вперед, разочарованно вздохнула, когда Кирилл появился в дверях.

– А мы думали, ты уже все… того… – Отдыхавший на балконе Степан сделал вид, что обрадовался. – Мамаша Лю так и сказала – отбегался, мол, наш фон. Надо нового жильца искать. А я ей и говорю: погоди его хоронить, он вернется. Давай выпьем, а?

Кирилл отмахнулся и пошел к себе.

Заглянув к Хаиму просто, чтобы показать, что не умер и не уехал, Кирилл вскоре получил несколько новых заказов. К первому же заказу от «серьезных людей» была приложена записка: «Поздравляем с благополучным возвращением. Желаем скорейшего выздоровления». Прочитав записку, Кирилл рассмеялся: а он еще надеялся, что можно что-то утаить.

Кирилл заказал через Хаима специальный сканер, позволяющий обнаруживать любые, даже очень маленькие электронные устройства. Поверхностная проверка квартиры показала, что Виктор был прав. На потолке, в вентиляционной шахте, в выключателях и дверном замке притаились разнообразные «клопы». В воротнике куртки обнаружился «маячок», сигнал которого можно отслеживать со спутника. Кирилл понял, как рисковал, и его прошиб пот. А он-то посмеивался над Хаимом, который всегда, прежде чем что-то мало-мальски серьезное обсудить, проверял, работает ли «глушилка». Кирилл, привыкший, что Цербер считывает информацию, используя бытовую электронику, упустил из виду, что за ним могут следить, используя «клопов». Купить «глушилку»? Он взвесил этот вариант и отбросил. Пусть они и дальше думают, что он ни о чем не подозревает.

Кирилл слукавил, сказав, что сам не знает, что делать. Не то чтобы он Виктору не доверял, просто человек при всем желании не сможет рассказать то, о чем не знает.

Зацепка у Кирилла была, хоть и не очень надежная. Зайдя в квартиру революционеров, он активировал программу записи аудио и видео. Все, что он видел и слышал, записывалось в память импланта. Когда Феликс в него выстрелил, программа не отключилась. Из-за того, что глаза Кирилла были закрыты, картинки не было, только звук.

Сначала ничего интересного не происходило. Молодой революционер, которого Феликс называл «Студент», кому-то позвонил. Запинаясь, он стал рассказывать, что к ним пришел эсэсовец и Феликс его застрелил. Разговор закончился, Студент сказал:

– Она ругается… сказала везти его к ней.

– Кого его? Тушку? Дуры такие бабы! Ладно, давай его в грузовик снесем. Глядишь, еще теплый будет, когда доедем…

Феликс засмеялся. Революционеры собирали свой нехитрый скарб. Послышались шаги, пыхтение.

– Блин, тяжелый, зараза, не меньше восьмидесяти кило, – сдавленным голосом сказал Студент.

– Хорош болтать, тащи давай, – оборвал его Феликс. – Нет, не сюда, к заднему выходу.

Снова пыхтение, глухой стук, скрип открывающейся двери.

– Куда потом? – не унимался Студент.

– В Метрополис, – буркнул Феликс.

– К Подвойскому?

– Язык прикуси!

Судя по звуку оплеухи и вскрику, Феликс от души врезал Студенту.

– Ну что, друзья мои, мы с вами скоро свидимся, – прошептал Кирилл, прослушав запись.

Двух слов: «Метрополис» и «Подвойский», было достаточно, чтобы двигаться дальше. Если бы Феликс увидел его сейчас, он бы постарался отдалить встречу.

Но Кирилл не мог просто взять и уехать. На билет ушли бы все деньги, и на новом месте все пришлось бы начинать с нуля. Хуже другое: купить билет на поезд – значит засветиться. Кирилл не хотел, чтобы в его дела с революционерами вмешалась Санитарная Служба. Нужно было как-то исхитриться выехать из форштадта, не засветившись ни на одном блокпосту, а потом преодолеть больше тысячи километров до Метрополиса.

Шли дни, а Кирилл все не мог найти решение. В свободное время он часто ходил к вокзалу и смотрел на уходящие поезда. Несмотря на обыденность, это зрелище всегда привлекало зевак. Посмотреть было на что. Огромные, словно сухопутные корабли, поезда величаво проплывали под арками эстакад.

В детстве Кирилл хотел стать железнодорожником. Вилли Райхерт, друг и один из бывших подчиненных отца, после того как ушел с военной службы, стал инженером. Он разрабатывал локомотивы для железной дороги. Ребенком Кирилл часто бывал у него дома, рассматривал модели поездов. Он знал о поездах все: типы, и с какой скоростью какой поезд едет, и сколько людей может взять.