Я вздохнула. Мне всегда было жаль красивых мужчин, избравших стезю священства или монашества. Не потому, что их красота увянет над книгами и молитвами, а потому, что их ожидало гораздо больше искушений.

— Под кнутом палача я обещал себе – если выйду из того страшного места, приложу все усилия, чтобы знать… как правильно любить. Вы спасли меня, и я выполняю свой обет, миледи.

— Но, Себастьян, я не единственная женщина на свете, — осторожно сказала я, опасаясь, что юноша просто перенес на меня те чувства, что питал к окружающим его святыням.

— Для меня – вы единственная, миледи. Если вы отвергнете меня, я пойму и приму ваше решение. Любое.

Для меня ноша ответственности оказалась слишком тяжела. Вздохнув, я предложила закончить ланч и выйти прогуляться на палубу. Мистер Трэвис немедля закутал меня в плащ, сам накинул такой же, и мы вышли навстречу солнцу и ветру.

Долго бродили по палубе, смотрели, как свободные от вахты моряки ловят рыбу, и молчали. Потом моя камеристка позвала нас обедать, на море поднялся холодный ветер, и мы провели тихий вечер в каюте. Моя маленькая служаночка сидела в углу с вязанием, мистер Трэвис и его камердинер играли в шахматы, я открыла книгу, но ничего не видела, обдумывая сложившуюся ситуацию.

Выпив на ночь грог, я отпустила слуг, и Себастьян снова помог мне переодеться ко сну и разобрал волосы. Его помощь на этот раз была более сдержанной – он старался не дотрагиваться до обнаженной кожи, отводил взгляд и даже отворачивался в некоторые моменты. Только я от этого острее ощущала его присутствие и краснела.

Может, поэтому, закутавшись в капот, быстро забралась в постель и отвернулась, не позволяя себе любоваться переодеванием Себастьяна. Лучше так. Пока я точно не узнаю, как умер Верден, я не свободна.

Разделся бывший семинарист быстро – и осторожно лег на край постели, не пытаясь приблизиться. Мы долго лежали в тишине, слушая дыхание друг друга, и наконец меня сморил сон.

***

Утром я постаралась уделить своей внешности больше внимания – приказала Мирке достать свежее платье и белье, новую шляпку с вуалью и перчатки. Первое появление в новом городе – важное событие. Как только переоделась – вышла на палубу, предоставляя место Себастьяну и его камердинеру. Пропитанные солью и дегтем одежды слуги уложили в парусиновый мешок, чтобы сразу по прибытии отдать в стирку.

Лим показался на горизонте к ланчу. К этому времени мы успели переодеться, перекусить, размять ноги и окончательно упаковать свои вещи. Прежде я любила момент прибытия – нравилось наблюдать за ловкими действиями матросов, слушать свист боцманской дудки, видеть карету, встречающую нас с отцом на пирсе.

Сегодня нас никто не встречал. Во всяком случае, я так думала. Как только кораблик причалил, и пара матросов спустила сходни, к нам вдруг подошел капитан:

— Лорд Бристоль, леди Бристоль, мой друг, лорд Невилл, предупредил меня, что у вас нет в городе знакомых… Если позволите, рекомендую для съема дом моей тетушки. Вдовствующая леди Фенвик. Абермаль-роуд три.

— Благодарим за помощь, капитан Брэмс, мы вам чрезвычайно признательны! — ответил Себастьян.

— И… миледи, мой друг сказал, что вы чрезвычайно искусны в устройстве выгодных браков…

Тут бывалый морской волк покраснел, и я улыбнулась, скрывая неловкость:

— Если нам повезет устроиться у вашей тетушки, капитан, ждем вас завтра на чашечку грога!

— Буду рад! — мужчина расслабился и даже помахал нам рукой на прощание.

Один из матросов поймал пролетку, другой помог выгрузить наш багаж – уже через час мы катили по улицам Лима, любуясь яркими декоративными решетками, которыми здесь принято было украшать веранды для утреннего чаепития.

Дом тетушки капитана располагался в аристократическом квартале. Сопровождающий нас матрос передал записку от Брэмса, и нас немедля приняли со всеми сундуками и чемоданами.

Оказалось, почтенная вдова действительно сдает флигель своего дома, но только супружеским парам. Капитан представил нас лордом и леди Бристоль, и нам ничего не оставалось, как поддержать эту легенду. Искать другое жилье сейчас не представлялось возможным – в Форше весна только вступала в свои права, а в более теплом Лиме уже начался сезон.

Мы вежливо выпили чаю, осмотрели снаружи целое крыло, предоставляемое в наше распоряжение, и подписали договор. Забирая кошелек с авансом, леди Фенвик коротко объяснила нам правила своего дома:

— Флигель мы строили для женатого сына, поэтому там есть все необходимое для проживания небольшой семьи. Мои слуги поддерживают в порядке сад и дом снаружи, ваши отвечают за порядок внутри. Готовить можете сами, а можете заказывать кушанья моей кухарке за отдельную плату, как пожелаете. Дважды в неделю в патио собираются мои друзья на чашку чая, остальное время дворик полностью в вашем распоряжении…

Леди перечисляла что-то еще, я вежливо кивала, но понимала, что долго в этом доме не продержусь. Просто потому, что здесь мы будем постоянно под прицелом внимательных глаз нестарой проницательной леди и ее слуг.

— Миледи, — я вежливо вторглась в очередное рассуждение о дороговизне на рынке, — мне требуется доктор. В Форше нашим здоровьем занимался доктор Смолетт, есть ли в Лиме достойный доверия врач, способный помочь выздоровлению после тяжелой аварии фиакра?

Дама задумалась, помешивая чай, и наконец заявила:

— Есть один лекарь… Приезжих он лечить не берется, но я приглашу его к себе и попробую уговорить.

— Спасибо за заботу, леди Фенвик!

— Зовите меня Шарлоттой, милая!

Рассыпавшись в любезностях, мы наконец ушли в свой флигель, и вот там стало понятно, что со съемом мы поторопились. В этом крыле дома была одна-единственная общая спальня! С огромной старинной кроватью под балдахином!

Глава 40

— Я уступлю вам спальню, миледи! — сразу сказал Себастьян.

Я вздохнула. До этой комнаты мы прошли столовую, гостиную и маленькую комнату, похожую на гардеробную. Обойдя кровать, я распахнула следующую дверь и поняла, что там… детская.

Леди Фенвик действительно устроила дом для молодой пары. Все, что нужно, и ничего лишнего. Ни в одной комнате не нашлось ни кушетки, ни подходящего для сна дивана. Вероятно, когда-то в детской стояла какая-то кровать для няни, но потом ее вынесли за ненадобностью вместе с сундуками, оставив только колыбель, пеленальный столик и шкафчик с приданым.

— Боюсь, лорд Бристоль, нам придется обходиться одной спальней, — сказала я, разглядывая за окном детской любопытное