— Теперь вся спина у меня в рубцах, — сказал Себастьян, — но я не жалею, что Бог дал мне сил выжить в том подвале. Иначе я не встретил бы самую прекрасную леди в моей жизни!

Тут он немного отстранился, поймал мою ладонь и поцеловал пальцы.

— А… как же ваша возлюбленная? — не выдержала я. — Мне казалось, вы собрались жениться!

— Миледи! — в голосе Себастьяна послышался сдерживаемый смех. — Это вы любовь моей жизни! Я готов жениться на вас сразу же, как только вы пожелаете!

— Но я ведь замужем!

— Вы вдова!

— Как?

— А… — бывший семинарист стукнул себя по лбу и сообщил мне нечто невероятное: — Граф Верден скончался!

— Что? — я подскочила и села, не замечая распахнутого капота.

— Вы забыли прочитать газету перед отъездом. Слишком волновались, наверное. А я взялся читать и увидел объявление… Минуту!

Себастьян быстро наклонился к своему саквояжу, вынул оттуда столичную газету и вручил мне. На странице с некрологами действительно красовалось объявление в черной траурной рамке. “Третьего дня граф Верден скончался… от вредоносной горячки”. Я перечитала объявление несколько раз, не веря своим глазам. Он умер? Действительно умер? Неужели я…свободна?

— Он умер? Это правда?

— Об этом написано в королевской газете, миледи!

— О моей смерти тоже было написано в королевской газете, — хмыкнула я, беря себя в руки. — Как только прибудем в Лим, сразу напишу доктору и Бриггсу, пусть подтвердят или опровергнут. Пока… я не могу поверить в то, что это правда!

— Я понимаю, миледи! Хотите пить? — Себастьян подал мне остывший грог в кружке, подождал, пока я сделаю несколько судорожных глотков, потом встряхнул одеяла, вновь закутал меня в них и лег рядом, оберегая мою бессонницу. Разве я могла уснуть после такого? Я перечитала всю газету в поисках информации – как умер Верден? Отчего? Или это убийство? Кому он помешал?

Ответов не было. Измучившись, я задремала на рассвете и спала сладко-сладко, чувствуя рядом Себастьяна.

Эта странная ночь подарила мне надежду на то, что я смогу начать новую жизнь – по-настоящему. Вердена нет, и значит, я никому ничего не должна. Вдова, проводящая время на водах. Вдова, имеющая возможность выйти замуж, родить детей, вести ту жизнь, которую пожелаю!

Огромный камень тайны свалился с моей души, наверное, поэтому мои сны были безоблачными.

К ланчу мне все же пришлось встать. Себастьян отправил камеристку за горячей водой, оставил меня на несколько минут, давая необходимое уединение, а потом вернулся и отослал Мирку. Когда же я возмутилась его самоуправством, сам растер меня горячим полотенцем, уверяя, что девчонка со своей неловкой возней устроит мне простуду.

После вчерашних откровений я не боялась насилия с его стороны, но сердце билось где-то в горле, когда я трепеща вверяла свое тело рукам мужчины.

Себастьян был невероятно деликатен. Осторожен. Учтив. Однако я видела, как подрагивали его руки, когда он прикладывал горячую ткань к рубцам на моей спине, к следам ожогов на руках, к нескольким рваным ранам от крюка на ребрах – стражник угрожал мне подвешиванием за ребро, стремясь получить больше, чем безучастное к его грубым ласкам тело.

Если бы на меня смотрел другой мужчина – из прошлой жизни, я бы наверняка смущалась, прикрывалась и пряталась, но Себастьян – мужчина с таким же истерзанным телом – сумел дать мне понять, что тело сейчас просто тело. Наша же связь глубже и больше.

Быстро покончив с омовением, мистер Трэвис натянул на меня сорочку, корсет, платье – все с ловкостью заправской горничной. Когда же я вслух удивилась его навыкам, он признался, что в семинарии во время мистерий ему нередко приходилось играть Богородицу или святых мучениц в живых картинах, а потом еще помогать другим послушникам менять наряды в каморке баптистерия, так что в женском платье он разбирается лучше, чем в официальном мужском.

Закончив с платьем, Себастьян усадил меня на постель и омыл мои ноги, а потом, ничуть не стесняясь, помог натянуть теплые чулки и ботинки. Последней его заботой стали волосы – и я снова млела под его умелыми и ласковыми руками, позволяя себе замирать от восторга. Мое застывшее в подвале сердце начало стремительно оттаивать, и я немного пугалась этого.

Когда я была одета, причесана и готова к завтраку, Себастьян занялся собой. Просто отошел к двери, взял чистое полотенце, окунул в остывшую воду, и… я не могла отвести от него глаз! Умом понимала, что надо бы отвернуться, но эти капельки воды на белой коже! Светлые волосы на груди и ниже… Красиво обрисованные мышцы и… Я все-таки зажмурилась. Сглотнула и отвернулась. Не сейчас!

Глава 39

Завтракали мы в молчании. Я волновалась, раздавила галету, рассыпала изюм, плеснула на руку горячим чаем и чуть не расплакалась! Себастьян перехватил мою ладонь, приложил салфетку, смоченную в холодной воде, а потом усадил меня к себе на колени и принялся утешать, как маленькую девочку – подул на покрасневшую кожу и, покачивая, начал говорить:

— Прошу вас, не волнуйтесь, миледи! Я не желал вас огорчить. Если бы ваш муж был жив, я бы никогда не посмел ничего сказать о своих чувствах. Просто следовал бы за вами, хранил и берег.

Я всхлипнула, тогда мистер Трэвис напоил меня чаем и продолжил:

— Я вижу ваше смятение, ваш страх. Прошу вас, не надо бояться. Я никогда не сделаю ничего такого, что могло бы огорчить или испугать вас…

— Вы не пугаете меня, Себастьян, — наконец мне удалось взять себя в руки, немного отстраниться от такого теплого и надежного мужчины и заглянуть в его бездонные голубые глаза, — меня пугает мое прошлое. Там, в пыточной… мне казалось, я возненавидела всех мужчин…

— Почему же вы спасли меня? — не сдержал удивления бывший семинарист.

— Вы совсем не походили на мужчину, — призналась я, — скорее на ангела.

Мои слова Себастьяна явно огорчили. Он вздохнул и сказал:

— Я понял, что вы не воспринимаете меня как мужчину, когда вы бранили меня в ванной, но я тогда и не думал о своей мужественности. В семинарии нас учили… одолевать зов плоти. Не смотреть на женщин ниже головы, не искать встреч с ними. Я был усерден в вере, никогда не заглядывался на прихожанок, но там, в пыточной, вдруг