Совершенно нелепая мысль пришла мне в голову: а что, еслиМакс и есть мой ангел-хранитель? Чушь, с какой стати? Хотя, если допустить этуабсурдную мысль… Его желание поближе со мной познакомиться и даже сомнительноепредложение остаться у него становятся вполне понятными: он хочет держать меняв поле зрения. По его словам, они были с моим отцом приятелями, папа мог что-торассказать ему, и Макс решил, что должен присматривать за мной. Версия былавысосана из пальца, но я уже успела увлечься ею. Видеть в Максе своегоангела-хранителя – это так… Стоп, а если это Карл? Вторая кандидатура восторгане вызвала, Карл скверно говорит по-русски, а ангел явно был моимсоотечественником. Пока я все это обдумывала, дверь за моей спиной открылась, ипоявился Макс.

– Держи, – протянул он мне полотенце.

– Спасибо, – промямлила я, все еще находясь подвпечатлением от своих грез. Я заглянула в его глаза, пытаясь прочитать в нихответ на мучивший меня вопрос.

– Все нормально? – спросил он.

– Это твое? – кивнула я на полку с парфюмом.

– Мое, – удивился он.

– Вот этот тебе нравится? – взяв флакон в руки,спросила я, прямо-таки впиваясь в Макса взглядом.

– Разумеется, нравится, если я его до сих пор невыбросил. А в чем дело?

Классический аромат, ты что-то имеешь против?

– Нет, – поспешно ответила я. – Просто в Италии…

Он терпеливо ждал продолжения, а я понятия не имела, чтосказать. Мне показалось или в его глазах действительно таилась озорная усмешка?Рост подходит, но голос, голос был другой; хотя голос можно изменить.

– Что в Италии? – спросил он.

– Так, ничего.

Я поставила флакон на место и едва ли не бегом припустиласьиз ванной.

Ужинали мы втроем, Карл, накрыв на стол, удалился. Я сиделаи ломала голову: является ли моя недавняя мысль о том, что Макс иангел-хранитель – одно и то же лицо, совершенно идиотской или в ней все же естьсмысл? Богатый человек болтается по ночным улицам где-то в Италии – смех, да итолько… Да что же такое, хоть бы знак какой подал, подмигнул, к примеру. Макс вскинулголову и весело мне подмигнул. Я застыла с поднятой ко рту вилкой.

– Что скажешь? – спросил Макс.

– В каком смысле? – растерялась я.

– Как тебе стряпня Карла?

– Изумительно.

Я смогла-таки запихнуть вилку в рот и призвала себя кпорядку. Зато после ужина сразу же засобиралась домой, не помогли ни уговорыМакса, ни умоляющие взгляды Янки. Пока Макс выгонял машину из гаража, сестраканючила, стоя рядом:

– Ну, Жанночка…

– Нельзя идти у мужчины на поводу, – шипела я. –Запретный плод всегда сладок, а то, что преподносят на блюдечке, восторга невызывает. – Я успела произнести еще массу банальностей, прежде чем мызагрузились в машину.

Макс ехал не спеша, а мне не терпелось поскорее оказатьсядома. Разумеется, я не подозревала, какой сюрприз готовит нам судьба, иначе низа что не стала бы торопиться. Мы приехали, и Макс вышел из машины вместе снами. Я подумала, что утруждает он себя напрасно, потом решила, что он хочетувидеться с Музой, потом просто махнула рукой. Впоследствии я сказала судьбеспасибо за то, что Макс независимо от его мотивов пошел с нами.

Мы поднялись на наш этаж, и первое, на что обратиливнимание, – входная дверь прикрыта неплотно.

– У мамаши, должно быть, гости, – пожала Яна плечами.

Я не стала возражать, хотя не замечала, чтобы Муза когда-нибудьраньше забывала запереть дверь, однако в тот момент ничего похожего набеспокойство не ощутила.

Мы вошли в просторный холл, в квартире стояла тишина, непохоже, чтобы гости были в доме.

– Муза, – громко позвала я, но никто не ответил. Судивившей меня саму робостью я зашла на кухню – неубранная посуда на столе,пепельница, заполненная окурками, распахнутое окно.

– Может, она спит? – хмуро спросила Янка и пошла вспальню матери, откуда крикнула через мгновение: – Ее здесь нет.

Макс заглянул в гостиную и развел руками:

– Никого.

Мы неуверенно переглянулись, чувствуя, как нарастаетбеспокойство. Я проверила одну ванную, потом другую. Свет был выключен, и Музытам, естественно, не оказалось.

– Да где она может быть? – возмутилась Янка. – Ушла идверь забыла закрыть?

Я увидела на консоли дамскую сумочку и мобильник Музы.

– Вряд ли она оставила бы телефон, – подумала я вслух.

Янка стремительно направилась в свою комнату, по дорогезаглянув в мою.

– Черт-те что, – фыркнула недовольно. – Может, она вкабинете отца?

Туда мы пошли вместе. Я толкнула дверь и замерла, не в силахвымолвить хоть слово. Муза сидела в кресле, руки и ноги ее были стянутыскотчем. Лицо залито кровью. Голова откинута назад, на шее…

– Мамочка! – заорала Янка, и в тот момент я поняла:Музу убили.

– Черт, – протяжно выдохнул Макс, хватая Янку в охапку,а я стояла, не в силах отвести взгляд от убитой. Ее ноги до самого паха были вжутких порезах, руки тоже, горло перерезано, здесь орудовал настоящий маньяк.

Янка билась в истерике, что-то крича, а я наконец-тозаставила себя перевести взгляд и увидела еще кое-что. Портрет Музы, которыйукрашал кабинет отца, был снят со стены, и теперь перед нами предстала дверцасейфа, вмонтированного в стену. Я понятия не имела о тайнике. Дверца былараспахнута, и даже со своего места я видела, что сейф пуст.

– Как ты? – спросил Макс, тревожно глядя на меня. Япокачала головой, не зная, что ответить. – Вызови милицию.

Я бросилась в холл, мало что соображая, но номер набрала.То, что я говорила в ту минуту, начисто стерлось из памяти. Перед глазами былозалитое слезами лицо Янки с размазанной косметикой, а в ушах стоял ее крик:«Мамочка!»

Мне казалось, что до появления милиции прошла целаявечность, все это время мы безуспешно пытались успокоить Яну. Что бы я делалабез Макса, ума не приложу, наверное, тоже бы истерично вопила, вцепившись всестру. В мозгу билась только одна мысль: «Музу убили, сначала отца, а теперь иее». Сомнений не осталось: она знала о его делах гораздо больше, чем пожелаларассказать мне. Янке пришлось вызывать «Скорую». Сестру уложили в постель,сделали уколы, и она вскоре забылась тревожным сном. Я сидела рядом с ней,глядя в окно, за которым сгущались сумерки. Объяснялся с милицией Макс. Яслышала голоса мужчин из-за двери и боялась выйти, боялась вновь увидеть теломачехи там, в кресле.