она поймала Зорана за край плаща и упрямо потянула.

Показалось, что на его лице мелькнула улыбка, рассмотреть Руслана не успела. Зоран опустился рядом.

– Немного посидим и пойдем дальше. Если ничего под руку не подвернется, заглянем в ближайшую конюшню. Скажем, как тогда, в Хрустале, что хотим выловить беглеца. Нам поверят, – Зоран коснулся ножен, под которыми на клинке прятался княжеский знак.

– Лучше сразу искать конюшню. – Руслана снова подышала на замерзшие ладони, сложив их ковшиком. Потерла молча, а потом добавила: – Мы уповаем на чудо, которое не случится. Нужно действовать, пока совсем не окоченели.

– Как пожелаешь, госпожа.

«Госпожа». Слово мягкое, как соболиный мех, но такое же диковинное, будто отдаляло ее от Зорана. Оно напоминало, что охотница и страж вовсе не на равных. Отец сотворил ей не друга, а слугу-заступника. И на радость матушке, Зоран четко помнил об этом.

Послышался шорох ткани, и что-то легло на плечи Русланы. Стало чуть теплее, а когда Руслана подняла глаза, тело и вовсе окутало жаром.

– Теплее? – Зоран поправил свой плащ, наброшенный на плечи Русланы так, чтобы получше укрыть ее. Щеки до румянца ужалило отнюдь не мо– розом.

– Спасибо. – Руслана замотала ладони в плотную ткань плаща. Кожу защипало от хлынувшего по жилам тепла. Почему-то подумалось о Яромире, который набивался ей в мужья, и о том, что он ее вот так никогда даже не пытался согреть.

Да что там! Яромир во время их прогулок с друзьями даже не спрашивал никогда, замерзла ли Руслана. Может, думал, раз девица в меха разодета, то мороз ее и кусать не станет?

– Уже решила, что будешь делать, когда вернем Войко в Хрусталь?

– Я об этом не думаю, – честно призналась Руслана, глядя на дорогу, бегущую на холм. Хотелось бы верить, что эта тропа как можно скорее приведет к конюшне. – Страшно загадывать из-за палачей. Вдруг мне не поверят? Скажут, что околдовала Войко, чтобы он меня невиновной признал?

– Глупости.

– Вовсе нет. Многие в Хрустале поверили, что это я вьюгу наслала. Кто-то даже говорит, что бесов в тот вечер видел. Якобы они мне прислуживают…

Зоран тяжко вздохнул и неодобрительно покачал головой.

– Какой палачам толк за тобой гоняться, если Войко вернется? Ты ведь никому зла не сделала.

Руслана горько усмехнулась:

– Будто им есть дело, злая ведьма или добрая… Думаешь, если кто-то решит сдать палачам Уйку, ее пощадят?

Она живо представила бледную, как звездный блик, тонкую, как щепка, колдунью. По-детски наивная, нелюдями воспитанная – от людей далекая. Она и мухи не обидит! Но палачи ее в живых ни за что не оставят, если узнают, что Уйка – чародейка.

– Не за зло колдуний казнят, а за связь с нечистой силой. За то, что с духами и бесами женятся и ведут на свет таких же противных земле-матушке отродий с силами противоестественными, – тусклым голосом повторила Руслана то, что слышала не единожды.

– Считаешь, это правильно?

Она повернула голову, посмотрела в глаза, что в сумерках казались не зелеными, а черными. На светлые волосы, выбившиеся из-под шапки, и на цветы, что все еще цеплялись за золотистые пряди стеб– лями.

– Не считаю. И чародейки, и духи, которых палачи изводят, не всегда несут зло и смерти не заслуживают.

Зоран долго молчал, и в голове засела зудящая мысль: «Сейчас. Скажи ему, что он сам не до конца человек!» Но Руслана смотрела на незабудки в медовых волосах, вспоминала о чужом видении из летнего леса о Лихо и не могла.

Всего одна фраза, но она способна перевернуть мир Зорана и разрушить его самого.

– Я боюсь магии, но с тобой все равно согласен. Уничтожать все, что пугает своей силой, – жестоко и глупо.

Руслана выдохнула с облегчением и не заметила, как чуть склонилась поближе к Зорану. Тепло, исходящее от него, согревало куда лучше чуть влажного от снега плаща.

– Зоран. – Под прикрытыми веками танцевали чужие видения из леса. Но можно ли им верить? – Почему ты боишься духов?

Он заерзал на месте, якобы поправляя плащ. Расскажет правду или соврет? Совпадет ли рассказ с тем, что Руслана и так уже знает?

– Старая история. Нечего о ней вспоминать. – Под подошвами Зорана скрипнул свежий снег, когда тот поднялся с широкого пня. – Согрелась?

Руслане осталось лишь поджать губы и кивнуть. Она тоже встала и двинулась следом за Зораном, стараясь идти чуть позади. Не хотела, чтобы он видел разочарование, маской прилипшее к лицу.

Ей не нравилось, что клятва, которой Зоран послушно следовал, сделала из дозорного ее личного слугу. Руслана надеялась, что общий путь, общие беды разрушат несуществующую ступень, возвышающую девушку над Зораном.

Отец сослужил ей дурную службу. Он подарил спутника и защитника, но – вот беда – Руслана чувствовала себя одиноко рядом с таким Зораном.

Руслане не нужен защитник. Она сама способна постоять за себя и выжить хоть в лесной чаще, хоть в незнакомом городе. Ей сейчас куда нужнее друг, который разделит ее печаль и боль.

Снова вспомнилось, как Зоран обнял Уйку, как утешал ее горе. Вот что нужно Руслане. Не чужие мечи и стрелы, не воин, готовый кинуться ради нее хоть на копье, хоть в объятья омутницы.

Ей нужно дружеское плечо и человеческое тепло.

«Но он ведь не человек», – напомнил голос матушки, и горечь липким комом встала поперек горла.

Вдруг ветер усилился, снег поднялся в воздух. Живое полотно из колючих крошечных кристаллов закружило вокруг путников, как охотничий пес вокруг загнанного кролика.

Руслана огляделась – никого вокруг не было. В новый ураган они с Зораном опять угодили вдвоем. Она закрыла лицо, выставив перед собой руку, чуть склонилась, чтобы легче идти против ветра, но не успела преодолеть и пары локтей – метель завыла, принося знакомый голос:

– Стойте!

Уйка босиком ступала по ветру, что искрил под ней, как островок звездного неба, упавшего наземь. Колдунья будто шла по незримому мостику из тончайшего стекла – двигалась на носочках, легкими прыжками.

Еще никогда Руслана не видела ничего подобного. От завораживающей магии было сложно оторвать глаз, хотелось любоваться ею, не замечая, что стоишь с открытым ртом. Но в висках горячо пульсировало: «Палачи. Палачи рядом!»

– Она парит! – со смесью восторга и ужаса выдохнул Зоран.

– Спускайся! Быстрее! – прошипела Руслана едва слышно, хотя хотелось кричать. Нельзя. Ветер и так донесет Уйке ее слова.

Прошла всего пара мгновений, и Уйка наконец поплыла вниз. Метель заставляла щуриться, а потому казалось, что на землю сошла сама луна. Уйка звездным светом заскользила по снежному покрову,