Все это время Ромка не бездействует. Трусики мои все же рвутся, просто напора не выдерживают, скатываются печальными лохмотьями по щиколотке вниз, к стопе. Плечи мои голые горят от поцелуев, от щетины жесткой, суточной, потому что мальчишки наверняка с утра не брились, и теперь все это веселье мне достанется!

Я откидываюсь назад, на грудь севшего за моей спиной Ромы, он активно гладит, сжимает невыносимо чувствительную грудь, и все время шепчет, шепчет, шепчет что-то о том, насколько я охрененная, насколько красивая, насколько горячая. Это заводит. И глаза Димы, пристально отслеживающие каждое движение пальцев брата на моей груди, заводят, и тяжелое дыхание их, от которого еще горячее, и властное движение, когда Дима , высвободив член, просто сажает меня на себя, больше не заботясь о прелюдии.

Какая, нафиг, прелюдия, когда я уже раз кончила?

Я шиплю от заполненности, резкой и жгучей, выгибаюсь, цепляюсь за Рому, который жадно смотрит в мое запрокинутое к нему лицо, целует в губы, проникая, кажется, одновременно с братом в меня. И потом, когда Дима меняет немного позу, закидывая мои ноги себе за спину, чтоб контролировать каждое движение, только выдыхаю и сжимаю кулаки на Ромином комбезе, по каким-то непонятным причинам еще не снятом, только приспущенном так, чтоб можно было трогать его сухую жилистую грудь, наслаждаться его кожей, зарываться пальцами в короткие волосы на затылке, подставляя покорно шею под поцелуи – укусы.

Это все так быстро происходит, в каком-то жестком, суровом темпе, что я даже и осмыслить ничего толком не успеваю. Только жар, сжигающий нас троих, в полной мере ощущаю, только дыхание , тяжелое, горячее, чувствую, только шепот будоражащий, с ума сводящий, слышу.

- Димас, сажай девочку, пусть сама, - хрипит Рома, - не могу больше…

Я не понимаю, что он говорит, но Дима сразу же меняет позу, усаживая меня на себя вертикально и немного подталкивая бедрами, чтоб задавать нужный темп. Я упираюсь ногами в пол и начинаю двигаться.

И это вообще другие ощущения! Это контроль, это кайф от смены угла проникновения, это острое блаженство от каждого движения.

Я поворачиваюсь, ища Рому, потому что он в этот момент мне тоже необходим, его руки и губы необходимы , и тут же вижу его рядом. Зверь уже разделся, подошел близко, очень близко, и я, понимая, чего от меня хотят, послушно обхватываю ладошкой большой ровный член.

- В рот, котен, - хрипит Рома, настойчиво толкаясь в мою руку.

Я открываю рот, обнимаю крупную головку губами, слышу неразборчивое длинное ругательство над головой, потом на затылок ложится тяжелая ладонь, и член входит резко. Сразу до горла.

Заставляет задохнуться и мгновенно залиться слезами.

Я теряю темп и одновременно всю обретенную инициативу.

Дима начинает сам двигать мое изгибающееся от удовольствия, напряженное тело вверх и вниз, сжимая бедра железными лапами, Рома выходит, позволяя глотнуть воздуха, и опять неумолимо заполняет меня до отказа.

И это подчиненное , безвольное положение настолько возбуждает , что я начинаю опять дрожать, глаза закатываются, и мир стремительно летит ко всем чертям, замещаясь сладким, долгим, невозможно острым кайфом оргазма.

Кажется, в этот момент мне не хватает воздуха.

Кажется, Рома кончает одновременно со мной, потому что я ощущаю вязкую жидкость в горле.

Кажется, Дима нас догоняет буквально в три движения, жестко и грубо толкаясь в измученное тело, уставившись в мое лицо острыми дулами чернущих от возбуждения зрачков.

Кажется, я нимфоманка, все таки.

Хотя, нет.

Это, как раз, не кажется.

Нифига не кажется.

Когда мы выходим из мастерской, причем, выходят близнецы, а я выезжаю торжественно на руках Димки, уткнувшись носом во вкусно пахнущую кожу шеи, уже практически полночь.

- Сейчас к нам, Котен, - смеется Ромка, закрывая ворота, - и готовься, спать ты сегодня не будешь. Завтра днем отоспишься. А после обеда поедем искать новую хату нам.

- А что с вашей? – бормочу я, хулигански вылизывая крепкую шею Димки, отчего он начинает крепче меня сжимать и глухо материться.

- А она уже не наша. Папаша забрал! И байки! До конца недели должны сдать это все!

Ромка ржет, сверкает белыми клыками в темноте и вообще не выглядит расстроенным.

- Это из-за меня, что ли?

Я перестаю целовать Димку, хмурюсь, понимая внезапно, что братья не такие тюлени, как мне с утра показалось, и, похоже, жестко поругались со своим властным папашей- мудаком. От этого как-то не по себе, неловко и грустно. Ну вот зачем они? Ну, подумаешь, сказал папаша фигню! Не в первый раз, наверняка. Мальчишки примерным поведением вряд ли отличались и до этого. Но тут чем- то так разозлили, что он решил примерно наказать.

Черт! И опять Элька виновата!

Ну вот что у меня за карма такая, а?

- Эй, а ну-ка продолжай делать то, что делала, - рычит раздраженно Димка, потом рявкает на Рому, - вечно язык не вовремя распускаешь, дурак!

- Да ладно, - скалится Рома, раскочегаривая байк, - сейчас приедем, и я его сразу по делу распущу, Котене понравится! Да, Котен?

Я, ссаженная на байк Димы, машинально застегиваюсь и продолжаю хмуриться.

- Зверят, ну вот нафига?

- Это наше дело, - ворчит Дима, поправляя на мне шлем и контролируя, чтоб я ухватилась за его талию покрепче, - все разрулим, не сомневайся. Думай, как извиняться будешь за сегодняшний побег и наши поломанные нервы.

- А я еще не извинилась? – удивляюсь я, прижимаясь к крепкой спине и нагло обнимая ногами талию Зверя.

- Да ты че, Котен, - приглушенный шлемом голос Ромы звучит глухо, - только начала!

Взревывают моторы, привычно хлещет ветер, доставляя особый, ни с чем не сравнимый кайф от поездки на байке, а я опять чувствую, как сжимается все внутри от обещаний Ромки.

Да, Элька…

Просто нет слов.

Никаких цензурных слов нет.

- Котен, здесь маленькая кровать, - хмурится Ромка, разглядывая презрительно однушку в хрущевке.

- И что? Вам хватит. Один будет спать на диване, один на кровати.

Я прохожу по комнате, заглядываю на кухню. По столешнице медленно и откровенно по-хозяйски ползет таракан. Бррр… Не то, чтоб я такая брезгливая, это было бы странно при моей жизни, но все же не люблю грязь.

- А ты где спать будешь? – удивляется за моей спиной Ромка так натурально и естественно, что я даже разворачиваюсь, недоверчиво смотрю на него, потом перевожу взгляд на такого же хмуро-удивленного Диму.

Это что сейчас происходит?