А я остаюсь.

Слышу, как с лязгом захлопывается дверь.

И шаги слышу.

Спокойные, неторопливые.

Замираю, комкая на груди так и не снятый комбез, лихорадочно обдумываю ситуацию и не нахожу выхода.

Понятное дело, что братья не просто так сюда идут. И не просто так смотрели на меня обещающе все это время.

И, понятное дело, что я должна как-то себя отстаивать, что ли…

Должна.

Потому что тебя их папаша обидно назвал с утра. А они обидно не заступились.

Тебе должно быть обидно, Элька! Обидно! А не горячо!

Я слышу, как они, не скрываясь, топают к раздевалке.

И мне не обидно.

Нет.

- Спряталась, мышка? – Ромка, как всегда, первый, заходит, улыбается широко, подмигивает. Словно ничего не случилось, словно расстались мы утром на позитиве и лайте.

Это неожиданно придает сил. Выбешивает.

Потому что терпеть не могу людей, которые, зная, что накосячили, делают вид, что нифига.

Поэтому я отступаю на шаг назад, упираюсь спиной в стол, складываю руки на груди. И старательно игнорю жадные раздевающие взгляды.

И то, что братья не останавливаются. Шагают ко мне.

- Как дела у папочки?

Я рассчитываю этим вопросом немного сбить накал, настроить на разговор, а, заодно, дать понять, что глухотой никогда не страдала.

- Нормально, наверно, - пожимает плечами Ромка, переглядывается Димасом и все же останавливается. Не дойдя до меня каких-то пары шагов.

Я с одной стороны рада, что план мой сработал, а с другой… Они все равно слишком близко. И мне все равно от этого напряжно. Очень.

Они стоят передо мной, немного испачканные, чуть потные от работы, в рабочих комбезах… Невероятно притягательные.

Так сложно, блин! Даже смотреть на них сложно! Зная, что может быть, стоит мне только сдаться и шаг навстречу сделать!

- Ну, передавайте привет, - киваю я, решив закончить эту пытку и смыться быстренько. Ну, мало ли? Вдруг прокатит?

- Не получится, - хрипит Димас. Его глаза совсем серьезные. Такие… Жутковатые даже в своей серьезности. И сдержанности. Он засовывает руки в карманы, смотрит. Мне все больше не по себе от его взгляда.

Ромка немного попроще, настроен на поиграть.

Именно так.

Мы, трое, прекрасно понимаем, чем закончится все сегодня. И этот разговор… Это как прелюдия.

По крайней мере, живот мне сжимает именно так. Волнами. Предвкушением. Ловлю себя на том, что хочется их раздразнить. Заставить выйти за пределы. Допустимого.

- А что так?

- Да понимаешь, Эль, - еще шире улыбается Ромка, - не любим мы, когда нашу девочку обижают.

- Что-то не заметила я, чтоб вы напряглись защитить! - вырывается у меня признание в том, что обиделась утром.

Черт! Не хотела же!

Прикусываю губу, братья переглядываются. И синхронно шагают ко мне.

Отступать некуда, стол упирается в задницу.

Я задираю подбородок, потому что они совсем близко и, чтоб посмотреть в их глаза, нужно поднапрячься. Проклятые метр шестьдесят!

- А это потому, Котен, - мурлычет Димас, упираясь рукой справа от меня в столешницу и оказываясь невозможно близко, - что ты у нас слишком шустрая.

- Агаааа, - тянет Ромка, зеркаля жест брата, только слева, запирая меня таким образом в ловушку, - замучились догонять… Столько времени потеряли… Нервов… Сил…

- Кто нам это возместит, Котен? – Димка наклоняется, не только наваливаясь на меня еще, но и загораживая свет единственной лампочки, погружая в морок и мои глаза, и мое бедное сознание.

- Придется постараться, да? – шепчет Ромка, шумно вдыхая запах моих волос и пока еще нежно и аккуратно заправляя выбившиеся пряди волос за ушко.

Потом наклоняется и неожиданно проводит языком по шее, как раз возле мочки уха.

И я, дрожа и цепляясь за его робу, чувствуя , как наглые пальцы Димки требовательно и быстро расстегивают пуговки на груди комбеза, дурея от происходящего, понимаю. Что да.

Постараться придется.

Нам всем.

Роба с меня слетает так быстро, что я даже этот момент не улавливаю. Вроде, вот только-только за ворот цеплялась нервно, стараясь прикрыть ключицы и шею от плотоядных взглядов, и тут на тебе!

Уже голая!

В одном белье немудрящем!

Да и то… Судя по резким движениям близнецов, ненадолго.

- Не надо… - Хриплю, тормозя ладонями сразу обоих, упираясь в жилистые грудные клетки.

И они замирают. Послушно. Опять напоминая норовистых жеребцов, покорных воле наездницы.

Ох, как я на них покатаюсь сегодня!

- Не надо рвать… Я сама. Сама.

Завожу руки за спину, щелкаю застежкой. Братья смотрят настолько жестко, что я невольно, на инстинктах, держу предплечья у груди, будто закрываюсь от них.

Звери переглядываются, потом синхронно тянутся ко мне. И в четыре руки разводят мои ладони. Аккуратно и неторопливо.

Глаза у них при этом такие, что в низу живота уже не просто горячо. Там ритмично сжимается и разжимается, словно вот-вот кончу.

А это было бы прикольно. Только от взглядов их кончить. Не от ласк даже, а от легких, направляющих движений.

Элька, новый уровень нимфомании, да?

- Красивая… - шепчет Ромка, как завороженный, мягко проводя пальцами по коже груди, останавливаясь на собравшемся моментально соске, - такая красивая…

Дима, по обыкновению, не говорит ничего.

Резко наклоняется и прихватывает острую вершину соска губами.

И… Это финиш, товарищи! Я выгибаюсь, ноги подламливаются, глаза закатываются, живот сводит.

Не от взглядов, конечно. Но от первого прикосновения! Привет, нимфомания!

Дрожь настолько сильная, что на ногах устоять нереально. Хорошо, что этого и не требуется. От меня больше вообще ничего не зависит.

И властная хозяйка благородных и сильных зверей, каковой я себя мнила совсем недавно, мгновенно превращается в послушную игрушку, с радостью и удовольствием принимающую все, что только придумают.

Те, кто с ней играет.

Вокруг привычный хаос автомастерской, и меня это не волнует. Зато, похоже, волнует близнецов, потому что устраивают меня не спиной на полу или на жестяном , немного испачканном смазкой столе, а верхом на Диме.

Он просто подхватывает меня под попу, плюхается на жесткую длинную массивную лавку, сажает сверху. Через грубую ткань робы его стояк очень хорошо ощущается. Я ёрзаю нетерпеливо, упираюсь кончиками пальцев ног в пол, чтоб привстать и позволить стянуть комбез с бедер вниз.