Вылет в шесть по Киеву. В четыре с копейками Марк загружает в багажник наши вещи, и мы выезжаем в аэропорт.

— Думаю, будет лучше, если мы не будем афишировать наши отношения. Пойми правильно я не хочу слухов…

— Законом наши отношения не запрещены, Вишенка, — согласно кивает мне, следя за дорогой, — Но если для тебя это важно хорошо. Только когда никто не видит ты моя!

—Это угроза? — спрашиваю с улыбкой.

—Предупреждение. — Приятно. И то, что он меня слышит, и чувствовать себя желанной.

Сидя в кресле самолета рассуждаю, что улетать немного страшно. Та самая смесь страха и желания. Немного похоже на возбуждение, но привкус с другим оттенком.

— Ты задумчива, — произносит Марк, улавливая моё состояние.

— Люблю это дело, — улыбаюсь.

— Думать? О, я счастлив. Это невероятно полезно, — подмигивает мне, перебирая в своей ладони мои пальцы.

— Правда? — в мнимом удивлении округляю глаза.

— Конечно. А еще сексуально. Ты сексуальна.

— Ты сказал, что я умная? — склоняю голову на бок.

— Именно это, Вишенка, именно это.

— Дистанция, Марк, помнишь?

— Конечно. Невероятно важная черта должна проходить между нами. Я даже чувствую её, — приподнимаю брови, предлагая продолжить, — Черта — лёд, а я — рыба. Метафору улавливаешь?

Берлин встречает солнцем и мелким дождём. Конец мая, что поделать. Доезжаем до отеля и расходимся по номерам. В этот раз по разным, конечно же.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вскакиваю с кровати от стука. Придя в себя ото сна, медленно иду к двери. Открываю, на пороге стоит Марк.

— Прости, я не хотел разбудить, — говорит, проводя ладонью по волосам, но виноватым не выглядит.

— Ничего. Я вообще-то планировала просто полежать… — пожимаю плечами.

— А после полежать что планировала?

— Не знаю. Поужинать? — я всё ещё тушуюсь перед ним.

— Поужинаем не здесь. Одевай штанишки и пойдем, — подмигивает.

— Ч-чт… Господи! — захлопываю дверь перед его носом и…

Черт, да! Я в труселях перед ним стояла! Из-за двери раздается раскатистый смех. Люблю, когда он смеется. Улыбаюсь, прикладывая ладони к горящим щекам.

«Так, штанишки!» — напоминаю себе, и иду к багажной сумке. Штанишки. Не хочу штанишки. Платье хочу. Но… А — нет. Взяла. Простое, насыщенного синего цвета, изюминка лишь в разрезе до бедра слева. Купила его в недорогом киевском шоуруме и еще не надевала. Вот он, тот самый случай. И еще вот эти иссиня-чёрные туфли. Кожаные на тринадцатисантиметровом каблуке. Не думала, что захочу обуть, но сейчас почему-то хочу. Их мне принесла Арина вместе с абсолютно новой косметикой. Тогда мы не думали, что всё так круто повернется, но подруга хотела, чтобы в Берлине я выглядела на уровне, а не «серой, но особенной молью». Так что, как говорит Аринка: «грех не воспользоваться».

Ресницы, губы, немного румян, волосы распустить. В своей голове я выгляжу, как дьяволица, и Марк при виде меня закусив губу улыбается.

Как в тех фильмах выхожу из стеклянного лифта гостиницы навстречу красивому мужчине. Это явь. Жаль лишь, я ещё не осознаю, что больше не заложница.

Хочу, чтобы этот вечер был моим. Отключиться и отдаться ему полностью. Вечеру, а не Марку — это ведь не одно и тоже?

— Ты и без всего этого потрясна, но сейчас… — он смотрит так, как я себе представляла.

— Что-то новенькое, да? — усмехаюсь, наклонив голову вправо.

Марк подается вперед, откидывает волосы с левого плеча, склоняется над артерией, проводит носом и:

— Игра началась, Вишня.

— Дистанция, Марк Валентинович, — кокетничаю, учусь. Я всё еще дьяволица.

Идиотка!

Не об этом думать нужно! А что, если бы нас увидели профессора, приехавшие на конференцию? Или студенты!

— Слишком много думаешь, красавица, расслабься, — говорит Марк, поглаживая мою руку, — Успокойся.

Мы сидим за столиком ресторана, официант уже принял заказ, приятная мелодия подчеркивает атмосферу, а я нервничаю. Опять.

— Не могу. Прости, я правда пытаюсь. Просто не могу, — взволнованная, то и дело перебираю пальцами свободной руки.

— Ты не должна извиняться за то, что чувствуешь. Что тебя беспокоит?

— Почему мы не прячемся? Что если нас увидят? — заглядываю в его глаза, словно ребенок, пытаюсь найти ответ.

— Не увидят. Я гарантирую.

— Ты не можешь знать наверняка. Даже здесь, сейчас, в этот ресторан может зайти какой-нибудь…

— Не может. Они прилетят завтра к одиннадцати утра, — сжимает мою руку, подносит ко рту и целует несколько раз.

— А… Почему?

Марк улыбается, но не отвечает. Ждет, пока официант расставит блюда.

— Ну вот такой я эгоист, — говорит с наигранной досадой, когда мы остаемся наедине и улыбается, как чеширский котяра, — Мне очень-очень стыдно.

— Не правда. С таким лицом не стыдятся.

— О да… Хотел увезти тебя оттуда поскорее. Тебе нужно выдохнуть, расслабиться.

— Но ведь когда ты сказал мне даты поездки мы ведь не знали… — и обрываю себя на полуслове, наткнувшись на его взгляд. — Ты знал? Уже тогда?

— Не всё, но кое-что. Давай оставим этот разговор на потом, — касается моей щеки, и я киваю.

— Тогда скажи, как ты это провернул в деканате? Как мы уехали раньше?

— Всё тебе надо знать, — подмигивает, — наслаждайся уткой. Она тут потрясающая.

Беседа льется сама, искренняя и незамысловатая. Я действительно немного расслабляюсь. Людей в зале немного, занято всего несколько столиков, не считая нашего. Мы заказываем суфле на десерт, и я наслаждаюсь его вкусом и обществом мужчины, который сидит передо мной.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍