к королю, их постоянное, настойчивое внимание, тайные, томные вздохи, полускрытые вопросы, намёки… Ирия, дочь Пэйта, ходила следом неотступной тенью, Айлис то и дело находила поводы заглянуть в Орж, Дейзи, наследница Дорга, совсем ещё дитя, тайком лила слёзы, Тиана, Орлель… Но только после слов Эдры, обронённых вскользь, на балу, она поняла причину.

Синеглазое совершенство…

Из длинного, угловатого подростка Дэйкен превратился в юношу – высокого, гибкого, хорошо сложённого. Сдержанность характера перешла в грацию движений – лёгких, точных, уверенных. Даже походка его завораживала взгляд – упругая, стремительная, как бы летящая. Чёрные, как смоль, как ветки гэрэха, волосы свободно падали на лоб и плечи, несколько смягчая суровость одухотворённого лица. Высокие скулы подчёркивали крутой излом бровей, а золотисто-бронзовая кожа и непомерно длинные густые ресницы оттеняли и выделяли глаза, за которые весь Саор, никогда не встречавший подобного цвета, не сговариваясь, любовно прозвал его Синеглазым. Эта изумительная, неповторимая, запредельная синева, скупые и в то же время страстные жесты, манера откидывать голову, стряхивая мешающие пряди волос, едва заметная, неуловимая полуулыбка-полуусмешка, оживляющая безупречно правильные черты, заставляли чаще и сбивчивее трепетать не одно сердце. Джэд стал не просто красив – совершенен: о прежнем мальчике напоминал лишь ироничный изгиб губ.

К чести и счастью Дэйкена, сам он не считал себя привлекательным и не придавал значения своей внешности. Какое-то время, смущённый общим вниманием, он искренне недоумевал, а потом махнул на всё рукой и больше об этом не задумывался. Если бы Гэсса сказала ему, что добрая половина девушек в королевстве грезит о нём одном, он от души посмеялся бы и точно не принял её слова всерьёз. Насколько позволяли приличия, Синеглазый избегал женского общества, кокетства не понимал, от любых попыток приласкать шарахался так, словно его пытались ужалить. Он был беспощаден с собой, считая, что король выше подобных глупостей. Его слова о любви как о величайшем несчастье, которое только может случиться с человеком, мгновенно разнеслись по Саору и ранили многих, и её в том числе.

Принцесса Тери стала единственной, узнавшей, что наперекор всему чувство, глубокое и властное, перевернуло его жизнь. У его избранницы были огненные волосы и непокорный нрав: по всему – он должен был возненавидеть её, дочь своего врага, которую беспощадный долг правителя вынудил выбрать своей королевой – неприметную, диковатую, молчаливую девушку. Скрепя сердце, он отправился в Пенш просить её руки, а вернулся преображённый, тихий, в несвойственной ему растерянности. Гэсса обеспокоенно спросила: уж не отказался ли принц от такого великодушного, примиряющего их предложения? А в ответ услышала: нет, принц не настолько безумен.

– Но и я не совсем нормален. Разве это нормально, Гэсса, – сначала сделать девушке предложение, а потом до беспамятства в неё влюбиться?!

Мир перевернулся. Она впервые видела нежность и страсть в глубине неповторимых глаз. Растроганная, принцесса прошептала: это судьба вознаграждает тебя за твою неслыханную жертву. Он не напомнил ей об этих, ставших слишком жестокими словах, когда за день до Обряда обрушилась весть: дочь принца покончила с собой. Он не произнёс ни слова, молча глядя на Гэссу и не видя её, и так же безмолвно провёл ночь в Тери, скорчившись на её постели, не слыша её страстных просьб, уговоров – словно мёртвый. Да после всего он и впрямь словно умер. Заледенел, окончательно замкнулся в себе. К иронии прибавилась горечь, к сдержанности – скрытность. Внешне он казался бесстрастным, но это неестественное спокойствие пугало принцессу больше, чем ожидаемые гнев и отчаяние. Она подозревала, что загнанная глубоко внутрь скорбь терзает его сильнее, чем если бы он страдал открыто, и боялась задумываться, как долго у него хватит сил продолжать эту добровольную пытку. Гэсса уже сомневалась, права ли она была, умоляя Дэйкена жить: жизнь эта не приносила ему ничего, кроме боли. Он принадлежал Саору, жил для него, но много раз, встречая застывший, холодный, почти пустой взгляд синих глаз, принцесса порывалась броситься к нему и попросить прощения за ту свою настойчивость. Только он, и раньше чуждаясь любой близости с кем бы то ни было, отдалился на расстояние, сократить которое она не могла и не смела.

Дэрэк. Так, по-дружески, разрешил называть себя этот славный мужественный мальчик, не помнящий обид. Симпатичный, непосредственный, открытый. Искренний и честный. Дэрэк! Сумевший за день сделать то, чего она не добилась за годы. Зацепить, затронуть, завладеть сердцем, казалось, заледеневшим навсегда.

«А теперь я один пойду и вытащу парня из когтей Лекста, нарушив и Закон, и мир! Он это заслужил, чёрт побери!..»

Она давно не видела Джэда таким – гневным, бешеным… Живым! Она вообще не помнила, чтобы кто-то был настолько дорог суровому жёсткому парню.

«Он не знал обо мне ничего, и пошёл со мной, и верил, как самому себе! Ты, умудрённая опытом принцесса Саора, предлагаешь мне предать его? Ты, знающая меня лучше всех и ставящая под сомнения мои слова?..»

Он рискнул ради него и короной, и жизнью.

«Этот мальчик стоит вас всех, и он будет прекрасным правителем, клянусь своей честью, силой и свободой! Следуя Закону, я уже утратил Эльгер, и не собираюсь теперь терять друга!..»

Первый раз он назвал кого-то другом! Гэсса была потрясена. А потом и вовсе… Слепящее лезвие меча. И стремительный бросок наперерез, не успевая остановить – так закрыть своим телом. Несведущий переросток?! Они, стоящие рядом, не проявили такой отваги и самоотверженности, как этот юный принц, глядящий на Дэйкена с восторгом и безграничным доверием. И он ведь не знал, что рядом с ним король! В тот миг он защищал просто своего спутника, парня, резкого, грубого, невыносимого…

Подхватившего умирающего и прижавшего к себе – впервые в жизни касаясь кого-то руками … Не просто касаясь! Она видела потоки. Слышала про Запретную магию. И не сомневалась, что ученик Хранителя владеет ей. Но то, что применит, не колеблясь, вытягивая в мир ушедшего за Грань, стало для неё откровением.

«Вернись, Дэрэк…»

Что надо испытывать, чтобы вернуть человека со звёзд?! И что чувствовать, чтобы услышать и вернуться?!

Но только двое в Саоре могли без последствий дотронуться до синеглазого короля – жена и брат. А в отличие от Эльгер, Дэрэка он ещё и слушал… И – то, что казалось ей невозможным! – слушался. Она не поверила бы, если б не оказалась невольной свидетельницей!

«Не смей уходить один, не предупредив Круг! Вдруг с тобой что-нибудь случится?» – «Дэрэк, что может случиться – со мной?!» – «Не знаю. И знать не хочу! Неужели сложно предупредить!» – «Ты так переволновался из-за Артреска?» – «Просто пообещай».

Это было невероятно. Но он пообещал. И, насколько ей известно, держал своё слово.

Пусть Дэрэк будет рядом, когда